Огни на Эльбе
Шрифт:
– Я хотел с тобой поговорить. Лили сегодня наломала дров. И каких! Я всерьез беспокоюсь о нашей репутации.
Альфред снова вздохнул. И спор начался сначала.
– Франц, ничего по-настоящему страшного не случилось. Нам удалось этого избежать. Благодаря блестящей идее твоей матери…
– Пока не случилось, отец. На церемонии были журналисты. Только представь, что произойдет, если это происшествие попадет в газеты. Достаточно одного недоброжелателя, и…
– Этого не случится! Журналисты пришли туда по моему приглашению.
Франц внимательно посмотрел
– Наша репутация и так постоянно в опасности из-за Михеля. А теперь представь, что скажут люди о семье, где двое детей из трех не соответствуют норме. В какой-то момент пойдут слухи, и мы не сможем им помешать. Общество отвернется от нас, налетят подлые стервятники, и…
– Михель здесь ни при чем! – прогремел Альфред. Слишком громко, он и сам заметил. В глубине души он знал, что Франц прав, но не хотел ничего слышать и думать о последствиях.
Голос Франца зазвучал еще настойчивее:
– Еще как при чем! Отец, я понимаю, что ты не хочешь поднимать эту тему. Мне и самому больно, но я должен сказать: Михель представляет опасность для нас всех. Давно нужно было отдать его в специальное заведение. Сразу после рождения, как и рекомендовали врачи. Ты оставил его только в угоду матери. Он дорог нам всем. Но если когда-нибудь выяснится, что Михель… – Он покачал головой и тяжко вздохнул. – Представь разговоры в клубе… Если мы потеряем инвесторов, Вебера… Сложно даже представить. Отец, мы должны еще раз все взвесить, Михеля стоит…
– Довольно!
Франц вздрогнул от этого крика. Альфред на мгновение закрыл глаза, а затем продолжил, уже более спокойно:
– Твоя сестра совершила ошибку, это правда. Но о Михеле больше ни слова, я не желаю обсуждать этот вопрос!
– Но, отец…
– Франц, я понимаю, что ты хочешь нам добра. Но нельзя же рубить с плеча. Никто не узнает о Михеле. Те немногие, кому что-то известно, посвящены в эту тайну давно, им нет резона предавать нас. Если до этого дойдет, я приму необходимые меры. Но не сейчас. Твоя мать этого не вынесет. – Он глубоко вздохнул. – И я тоже.
– Тогда может быть уже слишком поздно! – От волнения лицо Франца пошло красными пятнами. – Отец, наши успехи в переговорах с Роттердамом, не говоря уже о Тихоокеанской линии, многим не дают спать спокойно. Я легко могу назвать с десяток людей, которые были бы рады погубить нашу репутацию.
– Я готов взять на себя ответственность, – сказал Альфред так спокойно, как только мог.
– Но это решение касается не только тебя одного! – вспылил Франц. – Я точно так же вовлечен в…
– Это мое решение, и я его принял!
Сын не ответил, только пристально посмотрел на него, и Альфред вздохнул.
– Давай оставим этот разговор, сейчас мы ни к чему не придем. Я хотел поговорить с тобой о другом. Мне снова написал Олькерт. Помнишь, я просил тебя еще раз подумать над его предложением?
Лицо Франца вдруг словно окаменело.
– Да, и я подумал. Но ты уже знаешь мой ответ.
Альфред вздохнул.
– Франц, – рассудительно начал он, – Розвита – хорошая партия. Лучшая из возможных, если быть точным.
Франц заметался по комнате, словно тигр в клетке.
– Я ничего не выигрываю от этого брака. Так зачем мне связывать свою жизнь с ограниченной курицей, которая мне противна?
– Ну, в самом деле, Франц! Держи себя в руках.
– Я хочу сосредоточиться на делах фирмы, отец. О браке пока не может быть и речи. Да и зачем? Мне не нужна жена, я предпочту сохранить свободу и привычные развлечения.
– Разумеется, тебе нужна жена. Разве ты не хочешь когда-нибудь обзавестись собственным домом? И как же дети? Кто унаследует твое состояние, в конце концов? Кроме того, как я уже сказал, это делается не только для того, чтобы тебя окольцевать. Этот союз ради всех нас…
– Знаю, знаю… – Франц сердито махнул рукой. – Но я остаюсь при своем мнении: это исключено! У меня еще полно времени. Даже если я женюсь через десять лет, я смогу завести столько детей, сколько захочу.
– Не будь так уверен. Кроме того, через десять лет на эту роль вряд ли найдется кто-то столь же подходящий, как Розвита. Я просто не знаю, под каким предлогом я должен…
– Олькерт хочет этого брака только для того, чтобы лишить тебя возможности и дальше отказываться от сотрудничества. Если бы мы начали строиться у него сейчас, мне бы не пришлось…
Альфред сердито стукнул рукой по спинке стула.
– Мы не будем строиться у Олькерта, и ты это знаешь. Так что забудь. Пока я управляю компанией, мы будем верны Фленсбургу.
Франца передернуло от гнева.
– Отец, не будь ты таким упрямым…
– Тема закрыта.
Мгновение Франц выглядел так, будто никак не может взять себя в руки. Затем он проскрежетал:
– Тогда напиши ему, что у меня бурный роман и я настолько потерял голову, что сейчас ты не можешь меня вразумить, хотя ни к чему серьезному моя интрижка явно не приведет. Это всякий поймет. Так мы на время отделаемся от Розвиты, и, может, она вскоре найдет себе кого-то еще.
– Так что же… – Альфред внимательно посмотрел на сына. – У тебя кто-то есть?
– Это мое дело! – вспыхнул Франц. Альфред устало кивнул.
– Мы еще поговорим об этом, когда ты успокоишься, – начал он, но сын поспешил сменить тему:
– Мне больше нечего сказать по этому поводу. Вместо того, чтобы думать обо мне и моей бесполезной женитьбе, лучше как можно скорее выдать замуж Лили, пока она снова не наделала глупостей. У нее ветер в голове. Говорю тебе, в какой-то момент Генри отступится от нее – и тогда мы упустим действительно выгодный союз. Фон Каппельны – аристократы, отец. Аристократы! И у них связи за океаном.