Огонь Ассургины

Уваров Владимир

Тот едва заметно кивнул.

– Ну, вот и славно! Пошли, а то капитан заждался, – произнес торговец и, подмигнув Томасу, весело добавил: – Приключения начинаются!

Капитан стоял у фальшборта и терпеливо ждал, скрестив руки на груди. В такой позе он казался Томасу величественным.

Увидев круглую фигуру Бахрея в кожаных штанах с огромным кривым мечом на поясе, капитан невольно улыбнулся. Контраст был поразительный: высокий худощавый юноша – и доходящий ему до плеч коротышка-торговец в нелепой железной шляпе. Капитан уже давно

предлагал ее выбросить, но Бахрей считал свою шляпу самой надежной защитой и надевал при каждом удобном случае. Более того, был убежден, что она придает ему мужественности. Капитан был противоположного мнения, время от времени повторяя, что в этой шляпе коренастая фигура Бахрея становится еще ниже и толще.

Бахрей, вздыхая, соглашался на какое-то время с доводами капитана и прятал шляпу, чтобы потом, воспользовавшись сложившейся ситуацией, снова напялить ее на себя. Капитан тогда беззлобно бурчал, что, если увидит это произведение искусства забытым на палубе, непременно выбросит за борт. Зная нрав капитана, торговец старательно за этим следил и ни разу не доставил тому удовольствия выполнить обещанное.

Бахрей и Томас спустились по сходням в тузик, уселись – один на носу, другой на корме. Двое матросов сели за весла.

Томас сидел на носу и смотрел в воду. Она была настолько прозрачной, что был виден белый песок на дне. На нем лежала тень от корпуса дхау. Стайки рыбешек жались друг к другу. Более крупные, пестрые рыбы, величественно шевеля плавниками, неспешно передвигались в глубине. У самого дна колыхался темно-зеленый скат.

Лодка плавно покачивалась на волнах. Весла опустились в воду, капли брызг упали Томасу на руку, и сразу же запахло морем. Лодка устремилась к берегу. Когда она ткнулась в песок, Томас выпрыгнул первым, и сразу же накатившая волна намочила штаны и обувь.

Матросы сняли башмаки, подкатили штанины и, выпрыгнув из лодки, втащили ее на горячий песок. Только тогда Бахрей неторопливо сполз с кормы.

Все осторожно приблизились к стене леса и ступили на просеку. Она была узкой. Идти по ней можно было, только вытянувшись цепочкой, друг за другом.

Бахрей шел первым. Он крутил головой, прислушиваясь к шуму леса. Но кроме криков и щелканья птиц ничто не привлекало его внимания.

На узкой просеке было сыро и душно. Широкая толстая темно-зеленая листва кустарников и деревьев под жгучими лучами солнца наполняла округу влажными запахами. Дышалось с трудом.

Саженей через сто заросли поредели, и впереди показалась поляна. Яркая зеленая трава покрывала ее. Здесь дышалось легче.

За поляной слышалось журчание воды. Это был широкий ручей с холодной кристально чистой водой. Над ним порхали бабочки: невзрачно-белые, отдаленно напоминающие капустниц, и одна яркая.

Бахрей некоторое время любовался бабочками, затем снял железную шляпу и зачерпнул ею воды. Попробовал – от холода заныли зубы.

– А ничего водица! – проговорил он. – Ключевая. Где-то рядом из-под

земли выходит.

Бахрей вдруг осекся. Взгляд его выпуклых глаз остановился на трех наполненных бурдюках. Это были те бурдюки, которые разведчики взяли с собой. Аккуратно завязанные, они лежали рядком.

Торговец медленно опустил шляпу и огляделся. Потом поманил рукой остальных попутчиков, указывая на бурдюки и прикладывая палец к губам. Затем стал тыкать пальцем то в стоящих напротив товарищей, то в сторону. Матросы сначала недоуменно смотрели на него, затем, сообразив, чего он хочет, закивали. Все, соблюдая осторожность, разошлись по поляне, каждый внимательно осматривал свой участок.

Томас подошел к цветущему кустарнику. Его огромные ярко-красные соцветия склонялись к земле. Юноша потянулся к одному из них и неожиданно заметил, что соцветия закрывают тропу. Она была хорошо утоптанной. Значит, по ней временами кто-то ходил.

Юноша, привлекая к себе внимание, сдавленно крикнул. Матросы и Бахрей обернулись. Томас махнул им рукой, приглашая к себе.

Бахрей, нагнувшись, долго выискивал следы, но кроме неясного отпечатка матросского башмака там ничего не было. Торговец выпрямился.

– Вай-вай-вай, – сказал он, надевая железную шляпу на голову, – и кто здесь ходит?

Матросы пожали плечами. Томас промолчал. Что можно было ответить? Торговцу ответ, впрочем, был не нужен, он и так прекрасно понимал, что остров не безлюден: такую тропу никак не могли протоптать звериные лапы.

Молчал и Бахрей. Он думал, машинально завязывая и развязывая тесемки шляпы. Наконец принял решение.

– Мы с Томасом останемся здесь, а вы, – обратился он к матросам, – отвезите на «Тиамат» бурдюки, негоже добру пропадать.

Матросы без лишних разговоров отправились к ручью, взвалили бурдюки с водой на спины и скрылись в зарослях. Бахрей и Томас спрятались в кустах. Они просидели там около получаса, пока не вернулись матросы.

Матросы приготовили к стрельбе арбалеты. Торговец отстегнул от пояса кривую саблю. Держа ее в руке, он осторожно двинулся по тропе, возглавляя небольшой отряд. За ним следовал Томас. Прикрывали их матросы со взведенными арбалетами.

Кустарник вскоре кончился, и перед путниками открылось редколесье с одиночными пальмами и редкими группами высоких деревьев. Почва была каменистая, потому трава имела желтоватый оттенок. Тропа на ее фоне была хорошо заметна.

Подойдя к высоким деревьям, они сели передохнуть. Бахрей обмахивался шляпой и с тоской вспоминал оставленный ручей на поляне. Хотелось пить. Торговец повертел головой, прислушиваясь, не донесется ли откуда-нибудь заветное журчание воды.

И действительно, Бахрей услышал какой-то плеск. Он вгляделся в сторону, откуда доносился звук. Там был пригорок, устланный битым камнем. На самой вершине зеленела трава.

Бахрей ткнул Томаса в бок и показал на пригорок:

– Думаю, там есть вода. Глянем?