Огонь Ассургины
Шрифт:
Когда все поднялись на борт «Тиамат», в свете оставленных на пляже факелов мелькнули громадные тени. И сразу же с палубы судна оглушительно рыкнула пушка, накрывая пляж картечью. Раздался псиный визг. Из-за дыма не было видно, что происходит на берегу, да это было уже не так важно: дхау, наклоняясь на левый бок и раздувая паруса, покидало залив.
Стремительный рассвет застал судно далеко от острова. Тот еще некоторое время манил своей изумрудной зеленью, пока не растаял в мареве горизонта. Ветер нес «Тиамат» на запад.
Глава 6. Порт
Вторые сутки «Тиамат» резала форштевнем спокойную
Над мачтами блестело солнце, заливая своим ослепительным светом необъятную водную степь. Среди синей глади то тут, то там поблескивали выпрыгивающие летучие рыбки или пускал фонтан, кувыркаясь в воде, кит.
Воздух был чистый и прозрачный. Высоко в небе реял белоснежный альбатрос. Временами он неожиданно срывался камнем вниз, исчезал под водой, а когда показывался на поверхности, в клюве у него трепетала рыба. Птица делала несколько сильных взмахов крыльями и взмывала вверх.
Томас вышел из каюты, когда уборка на судне была закончена. Высохшая под горячими утренними лучами солнца палуба сверкала выскобленными досками. Ровными черными линиями тянулись вдоль нее просмоленные пазы. Блестело все, что могло блестеть. Вся медь горела огнем.
Матросы навели марафет на судне и теперь отдыхали на баке – травили байки. Над их головами полоскался на ветру натянутый тент. А до этого сразу после завтрака они, босые, с засученными до колен штанами, разбрелись по палубе, вооруженные скребками, камнем, ведрами, голиками 15 и швабрами.
15
Голик – веник.
Ползая на четвереньках, матросы терли палубу песком и камнем, потом обильно поливали водой из парусиновых ведер, которые то и дело опускали за борт на длинных концах 16 . После этого палубу проходили голиками, а затем швабрами. Пока одни занимались палубой, другие с шумом обливали водой борта, предварительно промыв их мылом; вытирали и мыли стекла люков, сами люки. Повсюду терли, скребли и скоблили. Обильно лилась вода. Все делалось с охотой, без боцманского окрика, притом с такой любовью, тщательностью, какую даже не проявит красавица, наряжаясь на прогулку.
16
Конец – отрезок веревки.
После того как палуба и корпус дхау были приведены в безукоризненный порядок, команда, вооружившись тряпками, песком и мелом, оттирала медь поручней, кнехтов, блоков, наводила глянец на крючках и засовах люков.
Томас вспомнил, как, взойдя на борт «Тиамат» позапрошлой ночью после бешеной гонки по лесу, он и Бахрей поинтересовались, каким ветром капитан оказался у холма.
Тот усмехнулся:
– Все очень просто. Когда привели разведчика, я понял, что вы затеяли какую-то глупость, и через два часа навестил матросов у родника. Они были в большой тревоге: сказали, что, вернувшись, не застали вас на месте. Тогда я с ними поднялся на холм. Кстати, со стороны ручья до самой вершины нет тех диких зарослей,
– Как вы поняли, что мы в яме?
– А где вам еще быть?
– Ну, я не знаю, – неопределенно проговорил Бахрей. – Вот Томаса, например, забрали…
– Видел. Как раз это окончательно и подтвердило мою версию, что часть команды находится в яме. Тогда и созрел план вашего освобождения. Решили напасть ночью. Выставили прикрытие с арбалетами на случай погони, но предпринять ничего не успели. Сначала пожар в поселении, затем вспышка возле ямы и языки пламени. Я навел туда трубу и увидел, как какой-то человек швыряет в решетку быстро сгущавшиеся шары огня. Видел, как он растолкал перекладины и опустил в яму лестницу.
Капитан бросил взгляд на Бахрея и улыбнулся:
– Между прочим, ты неплохо смотрелся в железной шляпе.
Торговец попытался было что-то возразить, но махнул рукой.
Капитан продолжил:
– Когда все скрылись в темноте, я спустился к арбалетчикам, и мы стали ждать. Вот и все… Да, – он взглянул на Томаса: – пока я здесь капитан, всегда рад видеть вас на этом судне, не так ли, Бахрей?
Торговец радостно кивнул…
Томас поднял голову и посмотрел на ют. Там у поручней стоял капитан. Сегодня он был в белоснежной рубашке. Капитан был в хорошем расположении духа, и от всей его статной фигуры веяло суровым спокойствием.
Заметив Томаса, он улыбнулся:
– Юноша, это вы? Как спалось? Не правда ли чудесное утро? Поднимайтесь наверх.
Томас направился к трапу и, взглянув за борт, увидел стайку дельфинов, обгоняющих «Тиамат».
На юте кроме капитана и рулевого был помощник. Капитан повернулся к нему и спросил:
– Какой ход?
Помощник достал из ящика небольшую бухту с овальной дощечкой и, подойдя к корме, опустил ее в воду, пропустив при этом линь между указательным и большим пальцами. Когда линь устремился за лагом, стал считать узелки.
– Двенадцать узлов! – крикнул он.
– Неплохо, – отозвался капитан. – Двести пятьдесят миль за сутки, неплохо.
– До Двипы далеко?
– Это мы узнаем после полудня, когда определим наши координаты.
– Как вы их будете определять? – поинтересовался Томас.
– По высоте солнца в полдень. Что, магов этому не учат?
– Не знаю, я в школе не учился.
– Что ж так?
– Я ведь родом не из Этрувии. Лет пять назад, будучи юнгой, пришел из Суроша на торговом суде на Датию да так и остался. Скитался по острову в поисках счастья, пока меня не приметил и не взял к себе в ученики мастер Каллисто. Он дал мне начальное образование, дальше моей учебой занимался Вандер.
– Вандер – маг?
– Трудно сказать однозначно, – уклончиво ответил Томас, – однако человек он разносторонний.
Капитан понимающе кивнул и, посмотрев в сторону бака, громко позвал:
– Боцман!
Тот вынырнул из глубин трюма, пересек палубу и преданно уставился на капитана выпуклыми карими глазами.
– Купай команду!
И сразу же матросы, раздевшись догола, стали поочередно забрасывать за борт парусиновые ведра и обливать из них друг друга водой. На палубе поднялся шум, раздавались смех и восклицания.