Огонь Ассургины
Шрифт:
На шум из каюты вышел Бахрей в своем неизменном халате, посмотрел на резвящуюся, словно дети, команду, покачал головой и поднялся на ют. Он подошел к Томасу:
– Ты можешь сделать так, чтобы в каюте холодно стало?
– Не могу, – улыбнулся юноша.
– Плохо! – буркнул торговец и, дождавшись, когда матросы закончат купание, спустился на палубу и подозвал боцмана.
Тот выслушал Бахрея, и вскоре два матроса принесли полосу брезента и соорудили из него ширму. Торговец зашел за нее и разделся. Матросы стали поливать его забортной водой. Бахрей кряхтел и
– В шахматы играть будем?
– Будем!
– Люк открыть? – окликнул капитан торговца.
Тот на мгновение задумался:
– Хорошо, открывай!
Капитан спрятал в уголках губ улыбку и кивнул помощнику:
– Открывай!
Тот подошел к задраенному люку на юте, некоторое время возился с ним. Наконец поднял крышку и подпер ее упором. Сразу в душную каюту ворвалась прохлада. Легкий сквозняк прошелестел прижатыми камнем бумажными листами на буфете и вылетел в раскрытую дверь.
Бахрей сел на диван, повертел головой:
– Действительно, так лучше.
– Почему раньше не открывали? – спросил Томас, расставляя шахматные фигуры.
– Раньше открывали, – медленно произнес торговец, – пока шторм все бумаги не залил.
За шахматами они просидели до полудня. Услышав, как рында отбила получасовые склянки, Томас встал из-за стола.
– Ты куда? – задал вопрос торговец.
– Пойду гляну, как капитан с помощником определяют координаты.
– Я тоже, пожалуй, взгляну.
На юте помощник устанавливал треногу с солнечными часами и выверял ее положение по компасу. Капитан стоял рядом. В руке он держал большой латунный угольник с подвижной планкой.
Убедившись, что часы выверены, капитан поднес угольник к глазам и, перемещая подвижную планку, направил верхний конец угольника на солнце.
– Я готов, – произнес капитан. – Как у тебя?
– Менее четверти часа до полудня осталось.
Помощник внимательно следил за едва заметно движущейся тенью солнечных часов и, когда она дошла до красной линии, крикнул:
– Стоп!
– Есть! – ответил капитан и, отстранив угольник, взглянул на деления на подвижной планке.
Насвистывая какой-то мотив, он спустился к себе в каюту. Через несколько минут появился снова.
– Если я правильно запомнил цифры на карте, которую просматривал в Венцеграде, то к вечеру, крайний срок к завтрашнему утру, будем на Двипе. Если, конечно, – капитан поднял голову и осмотрел горизонт, – ветер не изменит направления.
– Не изменит! – заверил помощник.
– А там парус! – произнес Бахрей, показывая рукой направо.
Действительно, почти сливаясь с горизонтом, был виден треугольник паруса.
Капитан поднес к глазам зрительную трубу:
– Это судно с двойным корпусом, идет тем же курсом, что и мы. У него высокая мачта и еще одна малая на корме.
– Я видел такие суда! – сказал Томас. – Они иногда заходят в Арьян. Это купец из Двипы.
– Скорость у него выше, чем у нас, – продолжал капитан. – Если это торговец, значит, мы на верном курсе.
Но ни к вечеру этого дня, ни к утру следующего
17
Бакштаг – попутный ветер, составляющий с диаметральной плоскостью судна угол более 90° и менее 180°.
18
Галфвинд – ветер, дующий в борт, перпендикулярно курсу судна.
Команда немного приуныла от безбрежного однообразия, и даже купание на палубе не приносило воодушевления. Один лишь капитан оставался подтянутым и бодрым. Затеянная было охота на акулу, которая близко подплыла к дхау, ко всеобщему разочарованию закончилась ничем.
Акула под воодушевленные крики команды заглотила наживку из куска солонины и забилась на тросе. Чем ближе ее подтягивали к борту, тем отчаянней она сопротивлялась. Кончилось тем, что крюк с наживкой вырвал у акулы кусок бока и она, оставляя кровавый след, ушла в глубину.
Матросы отправились обсуждать на баке неудачную ловлю.
Боцман, заметив чаек, закричал:
– Капитан, птицы! Птицы!
– Значит, землю скоро увидим, – нарочито равнодушно ответил капитан.
Команда встретила эту новость с оживлением. Даже кок, редко показывавшийся на палубе, вылез из своей кашеварни поглядеть на далеких чаек.
Через час вахтенный с мачты закричал:
– Земля! Земля!
Это сообщение было уже встречено как само собой разумеющееся. Все свободные от вахты матросы выстроились у фальшбортов и стали вглядываться в дрожащую синюю даль по курсу, где едва наметилась сероватая полоска.
После полудня наплывающая твердь заполонила собой все обозримое пространство. Пригорки, холмистые зеленые равнины, сползающие прямо в море, слоистые берега, уступами обрывающиеся в воду, а за ними в сиреневой дымке контуры далеких гор.
Среди серых скал прятались в густой зелени дома с плоскими крышами. У самой линии прибоя расположилась небольшая пристань с привязанными к ней лодками. От пристани к поселку взбиралась крутая змейка лестницы с террасками. На одной из них стоял человек и из-под ладони следил за приближением дхау.
Капитан убрал зрительную трубу:
– Это явно не порт. Жаль, карты у нас нет.
– Порт, думаю, нужно искать на юге, – высказался Бахрей.
– Почему ты так считаешь?
– Помнишь тот парусник, что обогнал нас? Так он шел южнее. Значит, где-то там и следует искать порт.
– А ты прав, – капитан положил руки на поручни мостика: – Боцман! Приготовиться к повороту!
Засвистела боцманская дудка, уставшие от безделья матросы с энтузиазмом выполняли команды. Вскоре дхау развернулось на девяносто градусов.