Огонь его ладоней

Чернышева Наталья Сергеевна

— Отвянь, тебе говорю! — начала я сердиться. — Ты мешаешь. У меня, может, вдохновение! Творческий зуд! Мне из Номон-Центра наконец-то материалы пришли! Отстань! Отдай, зараза!

Таська выхватила у меня мой терминал и победно воздела его над головой:

— И заточено все зло мира в камень непотребный, и отправится сий камень в геенну огненную!

Это она сказку про Владетеля Узорчатой Башни цитирует. Мрачненькая история, уходит корнями в еще более мрачные реальные события. В расшифровку и установление исторической истины Таська как культуролог, внесла

немалый вклад — это она первой заметила повторяемость мотива в определенных мифологических циклах нескольких рас.

— Отдай! — крикнула я, свирепея.

— Щас, — Таська сунула мой терминал в пустую ячейку сейфохранилища и приложила ладонь.

Все. Теперь я добуду машинку только после того, как убью эту подругу и приложу к сканеру ее остывающую ладонь.

— Не смешно, — сказала я с раздражением и обидой.

— Пошли гулять и развлекаться, — Таська была непреклонна. — Одевайся. Десять тебе минут.

Я вдруг испытала острое желание швырнуть в нее чем-то ну очень уж тяжелым. Нет, мы ссорились и раньше, но такое темное выплеснулось во мне только сейчас. Самое грустное было в том, что я понимала причину: я не хотела развлекаться, стрелять глазками и флиртовать с парнями, как того добивалась от меня Таська.

Я не могла забыть взгляд Января. Такие глаза у него… сине-зеленые… темные, как омуты в реках на кислородных планетах. Вот летим сейчас на Таммееш, там как раз будут такие реки и такие омуты. Января Горячева только не будет.

Но не рассказывать же о нем Таське?!

— Тася, — сказала я душевно, — я не поддамся на этот гнусный шантаж! Никуда с тобой не пойду.

— И что же будешь делать без своей игрушки? — ехидно спросила она.

— Спать буду, — я демонстративно повалилась на ближайший диван, закрыла глаза и издевательски захрапела.

— Ну, и спи! — вышла из себя Кудрявцева.

Она улетела за дверь, только пятки засверкали. Я тут же села. Отдаст подруга мне мой терминал, куда она денется. Я ее знаю. А пока надо заняться делом.

В каюте — шикарном номере на двоих — был свой собственный стационарный теринал и доступ к облачному хранилищу данных корабля. Захочешь умереть от скуки, ведь не получится.

Отлично.

Прекрасная возможность надиктовать статью, которую я откладывала в долгий ящик добрую половину года.

Таська вернулась, когда я не просто завершила статью, но отредактировала и перевела ее в читаемый формат, а потом начала следующую и добралась примерно до ее половины.

— Эля, ты манипулируешь! — с порога обвинила она меня.

— Я? — изумилась я, мизинцем отключая на голографическом экране запись, — Да ни в жись. Я не умею.

— Эля, прекрати!

— Ты начала первая.

— Я первая?! — Таська аж задохнулась от возмущения. — Да ты сама!

— Отдай терминал, — потребовала я без улыбки.

— А то что? — задиристо спросила Курявцева, усаживаясь — нога на ногу! — в кресло.

Я обернулась к рабочей плоскости корабельной инфосистемы и невозмутимо продолжила статью самым занудным, скучным образом, какой только сумела воспроизвести:

—

Таким образом, разница в устроении Северной и Южной Башен поселения Пламя Заревое говорит о…

— Все! — поспешно сказала Таська, поднимая руки. — Сдаюсь! Ты победила. Твоя взяла.

— Терминал! — прошипела я, не дождавшись, когда подруга поднимет свою ленивую заднюшку с мягкой поверхности.

— Да на! — Таська выхватила из сейфа мою машинку. — Подавись! Хоть весь отпуск проработай, я тебя не…

Из кожаного чехла выпала маленькая деревянная штучка. Я сначала даже не поняла, что это, а потом покрылась ледяным потом от макушки до пяток, наблюдая, как Таська наклоняется, подбирает, а потом рассматривает на просвет добычу.

— Оп-па, — сказала она растерянно. — Эля! Что это?!

— Подарок, — угрюмо сообщила я.

Подарок, что же еще. От Поункеваля. И, между прочим, лантарг просил никому не показывать, а я обещала ему не показывать никому, слово дала. И вот.

— Эля! — Таська встревожилась не на шутку. — А ну-ка, рассказывай!

Я замялась, и тогда подруга сказала тихо, но так, что сразу стало ясно: хиханьки и хаханьки закончились, пошла серьезная лента:

— Эля, это — на-тоулем. И получить можно его только в одном случае. Рассказывай!

— Да нечего там рассказывать, — с досадой сказала я. — Он мне его в руки сам сунул. Сказал: без обязательств..

— Еще и без обязательств, — Таська сокрушенно покачала головой. — Эля, ты дура?

Я обдумала ее вопрос. Кудрявцева культуролог и расу Поункеваля хорошо знает, судя по реакции. Причем, опять же, судя по Таськиному испугу, я действительно вляпалась во что-то, не очень хорошее.

— Да, — вздохнула я, признавая очевидное. — Я — дура.

— Теперь скажи, только честно, это очень важно. Ты с ним…

— Нет! — я вскочила, нервно прошлась вдоль дивана. — Я с ним — нет! Ничего не было. И не будет. Вот только не надо мне этих твоих, какой мужик пропадает, хватай его, дура! Тася! — упредила я ее возражение, — ты мне сама сколько раз говорила, что спишь только с теми, в кого влюблена! Так почему мне запрещаешь поступать так же?! Я тоже хочу лечь с мужчиной, в которого влюблюсь, понимаешь? Сама влюблюсь! А не потому, что все вокруг говорят, какой он хороший, и какая из нас будет славная пара. Не люблю я Поункеваля, пойми ты уже наконец! Он хороший. Очень хороший! Спасал меня сколько раз от всяких неприятностей. Но я бы другом его назвала. Братом. Но уж никак не своим мужчиной!

— А это, — Таська повертела в руках Поункевалев подарок, — зачем тогда взяла? Могла ведь не брать.

— Он просил, — объяснила я.

— Просил он, — Таська покачала головой и выдала очень знакомое, практически с теми же самыми интонациями: — Беда…

— Подожди! — начала я. — Погоди! Кудрявцева! Ты с ним разговаривала, что ли?!

— Это он со мной разговаривал, — хмуро объяснила она. — Просил присмотреть за тобой. Говорил, что ты рассеянная и вечно влипаешь в неприятности, а там, куда ты собралась, присмотреть за тобой некому.