Огонь на поражение
Шрифт:
— Зря фрондируешь, Дронов. — Глаза крепыша стали маленькими и жесткими, как два кусочка ртути. — Как любят говорить американцы: сегодня не твой день.
Молчу.
— Мой друг, вернее, э-э-э… товарищ, — крепыш хмыкнул, — Марик начал играть с тобой в игру. И он проиграет. Либо я что-то не правильно просчитал. Но я-то думаю, особенно теперь, что рассчитал все правильно…
— Зачем ты-убил Регента?
— Во-первых, он был никчемный алкоголик. Бабник и дебошир. От его смерти никто ничего не потерял. Знаю я таких: насрут здесь, напакостят, выблядков наплодят, а потом линяют
…А я вспоминаю Сашку. В детстве он был сутулый, носатый, большеглазый и невероятно худой. Родители разошлись, когда ему было года три. Да, была еще сестренка, Инка. И жили они впятером — с бабушкой и дедушкой — в двух комнатах коммуналки. С перебранками, скандалами, нищетой, дрянной одеждой, вечным картофельным супом, Инкиными выкрутасами, что начались у девки лет уже с четырнадцати… А Сашка рос драчливым, вспыльчивым, язвительным — за это ему и нос свернули в драке; и притом — порядочным, пунктуальным и поразительно (особенно на нашем-то фоне!) настойчивым в учебе. Во всем, что касалось физики и математики талантом был непревзойденным: на любой контрольной за семь минут решал свой вариант, а потом, в порядке поступления — все остальные. Для всего класса.
Благосостоятельным, если можно так выразиться, он стал года четыре назад:
Инка вышла замуж и вместе с мужем и мамашей уехала; дед с бабушкой — померли.
Какой-то «Обмен-инвест» махнул две Сашкины коммунальные комнаты на двадцатидвухметровую «хрущебу» с излишествами в виде почти трехметрового потолка и раздельного санузла…
А нормально жить он начал только два года как: пошли заказы на нестандартные компьютерные программы от банков,СП; заказчикам они обходились на порядок дешевле, а по качеству были на два порядка выше «зарубежных аналогов».
И с девками он был — вспыльчивый и беззащитный: они то обирали его до нитки, то изводили скандалами, то доставали почти материнскими заботами…
Пожалуй, у него была странная жизнь, но это была его жизнь, и он ее такую любил…
Теперь его нет. И квадратномордая сволочь напротив рассуждает о том, полезный или вредный был этот индивид…
— …Нельзя не согласиться. Нет? — Крепыш завершил речь и смотрит на меня выжидательно. Морщусь, пытаясь выдать горький колючий комок в горле за боль в плече… — Ну да это все моралистка, — продолжает он. — Регента я застрелил, так сказать, ситуативно. Чтобы у тебя не возникло сомнений: я готов действовать самым коротким путем. Без выкрутасов. И предлагаю тебе или жить, или умереть.
Иначе говоря, мне нужен «ключ». Досье.
Сидит он далековато. Не достать. Рука раненая хоть и болит, но работает исправно. Вторая, прикованная «кандалами» к ручке кресла, имеет «минимальную степень свободы», впрочем, вполне достаточную, но не при таких обстоятельствах. Значит, обстоятельства нужно менять. Но как?..Физически крепыш никак не слабее меня и хорошо подготовлен. В руке — пистолет. Сидит расслабленно,ничего не опасаясь. Действительно, чего ему опасаться? Или — кого?
Чего или кого ему опасаться?! Думай!
— У тебя, Дронов, только два выхода: жить или сдохнуть. У меня — тоже два.
В первом случае, если ты откажешься назвать
— Кому как…
Крепыш гогочет, встает, подходит к столу с компьютером, берет бутылку с надписью «коньяк», отхлебывает, морщится:
— Дрянь какая… — Делает еще глоток, длинный. — Ну да будем считать, что мы в полевых условиях… Так что, Дронов, увлекает тебя мой «проигрышный вариант»?
— Нет.
— Вот и меня тоже. Хотя миллионы людей многое дали бы за то, чтобы пожить такой жизнью, какую я только что описал. Но я — человек действия. Ты, полагаю, тоже. Но не тебе выбирать. Выпьешь?..
Одна мысль о том, что придется касаться губами бутылки, из которой отхлебывала эта мразь, вызывает тошноту.
Молчу, прикрыв глаза.
— Вот тебе другой вариант. Выигрышный. И для тебя, и для меня. Ты отдаешь мне и «ключ» и Досье. Парень ты башковитый, догадался уже, что оно значит. Вот и славно. Отдаешь, и тогда…
— Ты меня убиваешь.
— Зачем? Я просто хочу, чтобы ты убрался из моей страны. На тех самых условиях, которые я обрисовал для себя как «проигрышный вариант».
— Сколько?
— Ха-ха-ха… А все-таки я не ошибся. И — Марик не ошибся… Только я опередил его! Дронов, я хочу четко дать понять: тебе этими документами воспользоваться не удастся. И власти они тебе не дадут. А мне — дадут.Улавливаешь разницу? — Крепыш снова рассмеялся. — А ведь я понял, по-о-онял, что этот «жмурик» тебе до такой же фени, как и мне… Как точно выразился ихний сатирик: «У людей большое горе, они хотят поторговаться…» Торговаться Марик мастак, не я. Тем более что времени уже нет. Совсем.
«На земле — мое время… В воздухе — не мое…» Что же это значит?..
Торг… Время — деньги… На земле — мои деньги?..
— Так что мое предложение следующее: ты получаешь полмиллиона долларов, сейчас! — Крепыш двигает ногой небольшой чемодан, похожий на докторский саквояж, раскрывает. Ровными пачками уложены стодолларовые купюры.
— Заметь, все «бабки» чистые, ровно полмиллиона, и ни одного повторяющегося номера! Ни одного! Подобрать такую сумму было не так просто! Оценил?
Пожимаю плечами. Не сводя глаз с чемодана. Или он дурак, или действительно играет ва-банк… А значит — выполнит то, что сказал. И в первом и во втором случае.
— Я понимаю, что информация стоит дороже, ну да к полумиллиону я прибавлю еще и жизнь. Твою жизнь. Не так мало, а Крепыш снова прикладывается к бутылке. Но алкоголь действует на него не опьяняюще, а просто возбуждающе… Как на упорного шизофреника. Или — он играет?..
— Я тебе не верю, — произношу я, и собственный голос слышу словно со стороны.
— А что, у тебя есть выбор?
— «Новое поколение выбирает „Новый Альянс“!» — произношу нараспев.
Крепыш смеется в голос, от души, запрокинув голову. Мощная жилистая шея налилась краской.