Огонь в его ярости
Шрифт:
— Мои трусики, — шепчу я, вспоминая. — Ты нашел их. Ты учуял мой запах на них.
«Да. Я охотился за тобой с тех пор, как уловил твой запах в тот день».
— Я оставила их, чтобы ты нашел. Чтобы кто-нибудь нашел. Хотя я думала, что другой дракон был тем, кто пришел за мной. А потом ты убил его. — Я думаю о смятении и беспокойстве тех дней, о страхе, который я испытывала перед ним. Как ни странно, я больше не боюсь. Может быть, это потому, что наши умы связаны, но я знаю, что он никогда не причинил бы мне вреда. — Я все еще не могу поверить, что ты это сделал.
Горячий укол
— Я не хочу другого, так что это хорошо, — говорю я ему.
Ревность немедленно проходит. «Тогда ты понимаешь, почему я должен был уничтожить его».
Это та часть, с которой я все еще пытаюсь примириться. Но для него насилие — это образ жизни. Я изо всех сил пытаюсь взять себя в руки. Чувствовала ли Клаудия то же самое? Была ли она тоже ошеломлена таким сильным присутствием в ее сознании? Были ли у нее проблемы с формированием связных мыслей? Или это больше связано с пальцами, которые проникает глубоко внутрь меня, имитируя его член, и едва уловимым теплом его дыхания на моей шее? Я пытаюсь сосредоточиться, потому что хочу так много узнать о нем.
— Итак… Раст… — я произношу его имя, прокручивая его в голове. Это коротко и жестоко. Я думаю, это подходит ему больше, чем гораздо более мягкое — Сэм. — Ты помнишь свое имя. Ты помнишь другие вещи из своего мира?
Он замолкает, его пальцы замирают внутри меня. Это заставляет меня ерзать, потому что я не осознавала, как сильно хотела, чтобы он продолжал это делать, пока он не прекратил. Усмехнувшись, он снова утыкается носом в мою шею и начинает неторопливые толчки. «Если я попытаюсь сосредоточиться на чем-то другом, кроме тела моей пары, то в данный момент я ни о чем не смогу думать. Но, возможно, они дойдут до меня по крупицам. Впрочем, ты можешь задавать мне вопросы, если они у тебя есть. — Его пальцы проникает глубже, даже когда он раздвигает мои бедра, и я чувствую, как его обжигающее тело — теплее, чем даже мое разгоряченное — движется надо мной.
Трудно сосредоточиться. Есть так много вещей, о которых я хочу спросить. Сколько ему лет? Есть ли у него семья? Кем он был раньше? Как назывался его мир? Была ли у него раньше пара? Я пытаюсь сосредоточиться, но меня отвлекает то, как он нежно приподнимает мои бедра, пока я не оказываюсь на коленях, прижавшись щекой к одеялу. По всему телу разливается румянец, когда я понимаю, что это та же самая поза, в которой я была… прошлой ночью, когда он взял меня.
«Я хочу взять тебя снова, — мурлычет он у меня в голове. — Если только у тебя не болит слишком сильно?»
Это боль другого рода, — думаю я, и когда он хихикает у меня в голове, я понимаю, что он это услышал. Тем не менее, это правда. Глубоко внутри у меня все болит, и когда его пальцы выскальзывают из моего тепла и оставляют меня опустошенной, я хнычу.
«Нет, пара, — говорит он мне в моей голове. — Воин-дракони вступает в брак только один раз и на всю жизнь. Ты моя, а я твой».
Мое глупое, романтичное сердце трепещет от этого. «Правда?»
«Мужчина может отдать свой
Господи, это звучит оскорбительно. Я не знаю, что и думать. Он проделывал это со многими женщинами? Теперь это я ревную.
«Не беспокойся по этому поводу. С тобой этого никогда не случится, милая. — Он снова утыкается носом в мою шею, даже когда я чувствую жар его члена, прижимающегося ко входу в мое лоно. — Ты забрала мой огонь. Ты полностью принадлежишь мне. Твой запах изменится, чтобы соответствовать моему, твои мысли принадлежат мне… вся ты будешь моей».
«Вся я?» — я дрожу.
«Вся, — соглашается он. — Особенно твое влагалище». — И он толкается в меня.
Я задыхаюсь, потому что он большой, и мое тело напрягается, сопротивляясь вторжению. Однако долю секунды спустя моя киска как будто приветствует его, потому что все напряжение спадает, и тогда я чувствую себя потрясающе. Это похоже на то, что он почесывает зуд, о котором я до сегодняшнего дня и не подозревала, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему спиной, когда чувствую, как он выпрямляется, его руки на моих бедрах. Он опускается на колени позади меня, его бедра прижимаются к моим, его член так глубоко во мне, что это шокирует.
«У тебя больше нет вопросов?» — спрашивает он и вращает бедрами, одновременно произнося это у меня в голове.
Ужасно трудно думать, когда он вот так находится внутри меня. Боже, мне даже дышать трудно. Я просто хочу зарыться кулаками в одеяло и купаться в ощущении того, что меня вот так наполняют. Мои пальцы ног поджимаются, когда он входит в меня, и когда его следующий толчок такой же твердый и требовательный, мой вздох превращается в полу-всхлип. Меня переполняют эмоции и ощущения одновременно. Но… вопросы.
— Я… да, — выдыхаю я. — Ты… ты воин?
«Генерал, — с гордостью говорит он мне. — Вот почему у меня такие длинные когти. — Он останавливается надо мной. — Раньше это было важно. Сейчас это не имеет значения».
— Генерал? — эхом отзываюсь я. — В армии?
«В некотором роде. Все дракони служат нашим салорианским повелителям. — Волна ненависти захлестывает его мысли. — Пусть они горят во всех огнях всех мыслимых адов».
«Я не буду думать о них, когда буду внутри тебя», — говорит он мне и делает еще один глубокий, раскачивающий толчок, который, кажется, потрясает меня до глубины души.
Ох.
— Ты так много помнишь, — выдыхаю я, едва в состоянии сосредоточиться. Зор и Эмма — потому что я должна думать о них как о паре — упомянули салорианцев. — Ты не такой, как другие.
Он все еще нависает надо мной.
«Другие? — спрашивает Раст, и я чувствую, как он роется в моих воспоминаниях в поисках ответов. — Какие другие?»