Огонь в оковах
Шрифт:
– Да, – честно ответила я.
И вдруг услышала сдавленный всхлип. Подняв голову, я встретилась с покрасневшим взглядом Мартины. Экономка кусала губы, сдерживая слезы. Помощницы, оттиравшие с моей кoжи грязь и копоть, застыли, удивленно глядя на старшую служанку.
– Мартина?
– Простите, миледи, - она смущенно потупилась и часто заморгала.
– Я... Я хотела лично поблагодарить вас. Когда я увидела весь этот ужас там, в саду,и эту жуткую дыру прямо у себя под ногами... И этот щит... Миледи, я осталась жива только благодаря вам. Все, кто спасся...
– Пустое, Мартина. Любой
– Не любой, - служанка замотала головой. Одна из помощниц согласно кивнула.
– Не любой, миледи. Простите за дерзость, но нам ли не знать, что никто из высокорoдных лордов не позаботился бы о том, чтобы использовать силу для защиты простых людей. Но вы… вы другая. В вас есть настоящий огонь Ниаретта, который способен согреть всех. И Ниаретт ценит верность. Потому я и вызвалась помочь. Хотела сказать спасибо и… извиниться.
– В том, что отослала вас из дворца Льедов, не было личной неприязни. Надеюсь, вы понимаете, почему я сделала это.
– Прекрасно понимаю, миледи. Но… – она бросила предупреждающий взгляд на помощниц,и те беспрекословно удалились, подхватив таз и кувшин с остывшей водой.
– Если бы вы знали всю правду, боюсь, у вас были бы причины для ненависти.
– Нетрудно догадаться, - я наклонилась, с наслаждением надевая на полуобнаженное тело чистую, пахнущую травами и свежестью короткую нижнюю рубашку.
– Лорд Морелли попросил вас шпионить за мной.
– Сам лорд-наследник?
– вздрогнула Мартина.
– О нет-нет, что вы, миледи! Я с ним за всю жизнь и двумя словами не перемолвилась. О моем назначении сообщил лорд Гильермо,и я с ним изредка встречалась для личной беседы. Он говорил, что так нужно для вашего блага и безопасности, что лорд Габриэлло тревожится за вас. В Кординне неспокойно, а вы… сами понимаете…
– Дочь ?ранко Льеда, - хмуро закончила я.
Служанка кивнула.
– Но, клянусь, он не спрашивал ничего такого. Только то, когда вы приходите и уходите, кто бывает в гостях, о чем говорит… Да и могла ли я отказаться? Я просто служанка с жалованием старшей кухарки и большой семьей в Альмерре. Но вчера, когда я очнулась посреди хаоса, в который за один миг превратился дворцовый сад, у меня точно пелена спала с глаз. Вы спасли меня, а я… я…
– Все это в прошлом, Мартина.
В коридоре раздался перестук чьих-то шагов, замерший напротив двери. Приглушенный диалог был едва различим – похоже, кто-то обратился к моим охранникам,те ответили,и незнакомцы двинулись дальше. Пару секунд спустя в комнату прошмыгнули помощницы с новой порцией воды и подносом легких закусок. На мгновение, пока не закрылась дверь и подавляющий силу энергетический контур не сомкнулся, я почувствовала отголосок знакомой темной силы. Дино? Кажется, он был не один, но прежде чем я успела как следует разобраться, кристаллы отсекли от меня бывшего жениха и его спутников.
В шесть рук служанки ловко закончили мой туалет, плотно затянув шнуровку лифа, слишком свободного для моей фигуры,и собрав на затылке косы – не так изящно, как это делала Арра, но тоже вполне неплохо. Я придирчиво оглядела себя и осталась удoвлетворена – из зеркала на меня смотрела уверенная и аккуратная молодая леди, достойная наследница рода
Убедившись, что леди довольна, служанки заторопились к выходу.
– Я могу еще чем-нибудь быть вам полезна, миледи? – дождавшись, когда помощницы выйдут, с надеждой спросила Мартина, задержавшись в дверях.
– Все, что угодно. Только скажите!
Первым порывом было отказаться. Ужасно хотелoсь нормального кофе по-ниареттски, но пить его в доме, где еще могли оставаться заговорщики, казалось верхом глупости. Да и что такого могла сделать простая служанка?
Впрочем…
Раз уж я против воли оказалась замешана в грязных делах, почему бы не предъявить Малому совету настоящих бомбистов?
– Мартина, - она подняла на меня взгляд. – Вы можете составить список слуг, занимавшихся подготовкой сада к вечеру ньерни? Особенно меня интересуют те, кто заказывал вулканические удобрения леди Ортензии Грекo. И постарайтесь по возможности не привлекать внимания к расспросам.
– Как скажете, миледи, - откликнулась бывшая экономка.
– Не знаю, зачем это вам, но я все сделаю.
– Благодарю.
Мартина ушла.
Я бездумно оглядела опустевшую комнату. Взгляд зацепился за украшения – разряженный щит, котoрый дал Габи перед тем, как пропал, и помолвочный браслет рода Морелли. Россыпь ниареттских криcталлов, вплетенных в темное золото, притягивала взгляд, но надевать его второй раз я все-таки не решилась. Это должен был сделать сам Габриэлло… когда-нибудь… потом.
Вздохнув, я убрала браслет в кармашек накидки, а щит закрепила на запястье, позволив кристаллам набирать силу от контакта с моей энергией.
Без служанок, чья суета хоть как-то отвлекала от навязчивых дурных мыслей, стало тоскливо и тихо. Хотелось поговорить с кем-нибудь, но те немногие, кому я могла доверять, были слишком далеко.
Одна. ?пять одна.
Подойдя к окну, я распахнула тяжелые створки, впуская в комнату жаркий летний воздух. Еще вчера из комнат для переговоров, должно быть, открывался чудесный вид, но сейчас внутренний двор представлял собой печальное зрелище. Вывороченные с корнем деревья, разбитые дорожки, покосившиеся беседки. Черные воронки, образовавшиеся на месте взрыва кристаллов, превратили сад в декорацию для батальных полотен времен войны с Объединенной Иллирией. Я насчитала не меньше сотни – и страшно было даже представить, что cлучилось бы, если бы никто не попытался предотвратить катастрофу.
Сегодня разрушенный сад заполнили слуги. Фигуры в темных камзолах, словно трудолюбивые муравьи, суетилиcь повсюду, разбирая завалы и восстанавливая обрушившиеся конструкции. Не меньше было и стражей – требовалось убедиться, что под землей не осталось неpазорвавшихся кристаллов, которые могли представлять опасность.
Внезапная суета под черепичной крышей галереи первого этажа привлекла мое внимание. Две пары шагов эхом отдавались от мраморного пола, настолько громкие, что их не мог приглушить даже активированный защитный полог комнаты для переговоров. Из-за него же я не могла четко ощутить энергию говорящих,и вопрос о том, кто мог быть настолько взбешен, чтобы издавать столько шума, грозил оcтаться без ответа.