Огонь, вода и медные трубы
Шрифт:
В этот раз прикидываюсь мертвым. Не шевелюсь, не дышу, не открываю глаза. Чувствую, что меня взяли за руку и, прощупывают пульс.
— Пульс есть, сознание потерял! Как думаешь? Может его в расход?
— Другого выбора нет. Приведем в сознание, скажем, беги в свою роту. Обрадуется, побежит! Ну, а потом составим акт — при попытке к бегству. Понял, что его положение безвыходное, ждет его трибунал — вот и подался в бега. Все будет чисто!
— Лучше не придумаешь! Сержант! Неси воду!
Чувствую, что меня поливают водой. Дальше прикидываться нельзя. Открываю глаза.
— Ну, вот и порядочек! Видим,
— Без командира роты никуда не побегу!
— Ну и фрукт! Он нам еще условия выдвигает! А ну катись отсюда, пока цел!
Пинок сапогом в бок вызывает страшную боль и непроизвольный стон.
— Без ротного никуда не пойду!
Пинки сапогами посыпались на меня, как из рога изобилия. Сначала после каждого пинка вскрикивал, а потом только стонал. Кричать уже не было сил.
Контрразведчики недоуменно переглядываются, пожимают плечами. Такого развития событий они не ожидали. Подумать только! Забитый окровавленный мальчишка сопротивляется им, опытным маститым контрразведчикам! Чудеса, да и только! Делать нечего. Один крутит ручку телефона и орет в трубку:
— Беркут, Беркут! Да что вы там оглохли! Беркут мне нужен! Ястреб говорит! А это ты, Беркут. Давай ко мне быстренько! Одна нога там, другая здесь!
Если читатель не знает армейских порядков, то сообщаю. Каждую неделю начальник связи полка составляет список, в котором каждому офицеру присваивается позывной. Обычно это названия хищных птиц или зверей. Больше всего офицеры не любят позывной «Шакал!».
— Забирай своего хлюпика! — сказал Овчинников пришедшему ротному. Обращаясь ко мне:
— Иди и больше нам не попадайся! Иначе не сносить тебе головы!
Стираю с лица кровь рукавом шинели и покорно иду за командиром роты. Чувство обиды гложет меня. Подумать только! Счастье было так близко! Оно осязалось всеми клетками моего тела, душа пела от радости. Какой ужасный финал! Самое обидное — нет моей вины в том, что произошло!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
Нашу роту перевели в боевое охранение. Но сначала несколько слов о том, что такое боевое охранение. Это воинское подразделение, занимающее позицию на стыке наших частей или соединений. Оно находится впереди нашей первой траншеи.
Немецкое боевое охранение находилось, напротив. Расстояние между этими позициями составляло, примерно, 50 метров. Задача боевого охранения — не дать противнику незаметно проникнуть в тыл наших войск через стыки между частями или соединениями. Из этого вытекает и название.
Многократные попытки захватить языка в ночное время, заставили немцев
Из первой траншеи в траншею боевого охранения мы перешли по ходу сообщения в дневное время. В боевом охранении уже было наше воинское подразделение, бойцы которого нам рассказали, что немецкая позиция находится настолько близко, что по вечерам слышен разговор фрицев. В этом боевом охранении было восемь бойцов во главе с лейтенантом Усталовым.
Ставлю каску на бруствер траншеи и начинаю откапывать для себя ячейку в ее стене Так мы делали всегда. Если не оборудовать для себя ячейку, то будешь мешать проходу по траншее. Вдруг слышу щелчки разрывных пуль. Фрицы стреляли по каске и разрывные пули, ударяясь о ветви сосенки, которая росла на противоположной стороне траншеи, взрывались. Взрыв разрывной пули не громкий и напоминает щелчок. Что бы остановить стрельбу по моей каске, пришлось ее убрать. Щелчки тотчас же прекратились.
Командир роты собрал нас около себя и сказал, что завтра днем мы пойдем на немецкое боевое охранение без стрельбы Время, когда начнется эта операция, он объявит завтра.
На фронте все, и командиры, и рядовые проявляют повышенную бдительность, что меня всегда удивляло. Мне казалось, что все вокруг свои и эта осторожность неуместна. Но это было моей ошибкой, так как потом стало известно, что противник не дремлет и его разведка тоже работает. В последующем будет показано, что немецкая разведка работала и в нашей роте…
У нас в роте было три коммуниста. Ротный сказал, обращаясь к одному из них:
— Ты пойдешь позади цепи на левом фланге.
Второму он приказал идти за цепью в центре, а третьему выделил правый фланг.
— Я вам приказываю пристреливать каждого, кто струсит или заляжет. Пристреливайте без всякого предупреждения.
Вспоминаю стихотворение, опубликованное после войны. Там имелась такая строка.
«Коммунисты вперед, коммунисты вперед!»
Вполне возможно, что были ситуации, когда подавалась такая команда, но в нашей роте команда была другая:: — «Коммунисты назад, коммунисты, назад!»
Надо сказать, что коммунисты в нашей роте всегда выполняли эту работу. Они всегда держались особняком и никогда не выпускали из рук оружие. Когда они садились отдохнуть или покурить, то всегда располагались треугольником, с тем чтобы был круговой обзор. Видимо, они боялись бойцов.
А каково же было наше положение? С немцами все ясно и понятно. Они находятся перед нами. Их обмундирование отличается от нашего, да и говорят они совсем на другом языке.
Но вот сзади тебя идут, вроде бы, свои. Обмундирование такое же, как у нас. Говорят на одном с нами языке. Однако, идти на врага и чувствовать, что в твою спину направлена винтовка, невыносимо тяжело. В таких случаях приходилось смотреть не только вперед на засевших в траншее немцев, но и назад на человека, который целится в твою спину. Вдруг он решит, что перед ним трус и, нажмет на спусковой крючок. А может быть ему не нравится моя физиономия? У меня эта ситуация вызывала шквал отрицательных эмоций!