Огонь

Болотонь Елена

— Ты серьёзно? — скептично приподнял брови он.

— Мы не подходим друг другу.

— Это мне решать! — надменно произнёс Эрик.

— Боюсь, не только тебе.

Я пожала плечами и снова двинулась по коридору.

Фу-ух, можно выдохнуть. Главное, я сказала. Как и думала, де Лавье меня догнал и пошёл рядом, приноравливаясь к моим шагам. Разговор продолжался, чего и следовало ожидать.

— Евик... Котёночек! Ты режешь меня без ножа, милая, — как будто даже расстроился Эрик. — Ты до сих пор не в себе, раз говоришь

такие слова.

— Не в себе?

Теперь остановилась я. Какое-то время смотрела на бывшего. Попытке меня задеть язвительными словами поставим галочку. Теперь любое моё несогласие будет списываться на психушку. Здорово! Но... не получится.

Я кивнула. Провокация скандала провалилась.

— Думай как угодно.

— Даже так? — сузил глаза де Лавье. — Что изменилось между нами? Мы же пожениться хотели.

— Это ты хотел. Я сомневалась. Потом поняла, что не зря. Боюсь, мы только испортим друг другу жизнь, — добавила на всякий случай.

— Ев-ва, подумай хорошенько. Ты не понимаешь, от чего отказываешься.

— Прости...

Эрик явно начал злиться на мою непонятливость. Схватил за запястье. Крепко сжал. Я попыталась вытащить руку из его ладони, но тщетно. Вместо свободы получила новые объятья. Только теперь Лопаточкин действовал жёстче.

— Не будь дурой, Ева, — раздражённо заговорил он. — Без меня ты окажешься в глубоком дерьме очень скоро. Пройдёт эта выставка — и что дальше?

Я упёрлась руками ему в грудь.

— Отойди! Справлюсь. Жила же до тебя как-то.

— Ева! Да подожди ты! — Эрик схватил меня за плечи и легонько встряхнул. — Советую хорошенько подумать. Пожалеешь же...

— Ты угрожаешь?

— О нет. Что ты. Просто вспомни, кто тебя познакомил с Ингой. И откуда берутся все твои чудесные платежеспособные клиенты.

Лопаточкин весь светился самодовольством. Самоуверенный негодяй решил шантажировать меня куском хлеба, зная, какое значение имеет для меня творчество. Без состоятельных клиентов придётся искать другую работу, а рисование переводить в разряд хобби.

— Руки убери! — процедила я сквозь зубы.

— Евик, — нехотя Эрик выполнил мой приказ, — котёночек. Послушай... Я сейчас говорю всё не так как должен, да? Ну прости меня, милая.

Самодовольство на мужском лице быстро превратилось в глубокое раскаяние.

На телефоне пискнуло входящее сообщение, что подъехало такси. Ничего не ответила Лопаточкину, смерив взглядом «замечательного» актёра. Сняла с вешалки кардиган, в котором приехала на встречу, и с усилием толкнула тяжёлую входную дверь.

Ещё этот Фёдор Александрович куда-то запропастился! Видимо, не хотел мешать. И зря! Я бы не возражала против его персоны именно здесь и сейчас. И чуть не застонала от досады, когда заметила Эрика, выходящего следом. Понеслась от дома по площадке, вымощенной красной квадратной брусчаткой, к спасительной машине.

— Ева, слушай. Ну постой же! — Он всё

ещё пытался разговаривать. — Ну прости. Ну погорячился.

Снова схватил меня за плечи, заставляя остановиться.

— Я никогда не причиню тебе зла, ты же знаешь! — с жаром заговорил он. — Но я правда не понимаю... Ты вернулась, чтобы уйти от меня? Единственная женщина, которую люблю и ценю? Которой дорожу? Ты сама подумай! Нам же хорошо было вместе!

Пафосно, с придыханием в голосе Эрик пытался добиться отклика. Не равнодушия, но выяснения отношений, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь в попытках манипулировать. Его глаза зло поблёскивали, обещая многие неприятности и возмездие в будущем за то, что он тут пытается меня удержать.

Нет-нет-нет! Это я раньше хотела высказать претензии, указывая на затёртые следы помады на рубашках и томные удовлетворённые женские взгляды наподобие тех, что бросала сегодня на Лопаточкина подруга Инга. На алкоголь и придирки, когда мужчина был не в настроении. На ревнивые истерики без повода. Да на многое, чему красноречивый де Лавье находил тысячу оправданий, порой пытаясь сделать меня виноватой. Сколько помнила наши встречи, он больше брал, ничего не отдавая взамен. Было удобно видеть рядом спокойную женщину, не закатывающую истерик, обслуживающую его по первому требованию.

Сейчас же я смотрела на бывшего и понимала, что сравниваю. Сравниваю его с Ридериком. Дракон хотя бы старался в отношениях. Он шёл на уступки, пытаясь делами доказать свои чувства. И пусть обоюдное недоверие сильно омрачило память о нас, с Ридом я чувствовала себя легко. Он был каким-то... настоящим. Искренним. Несмотря ни на что. Несмотря на вспыльчивость и эгоистичность, несмотря на существование гарема и те, последние слова, сказанные Алиа, о двусмысленности которых я уже успела догадаться.

— Ева! — Эрик снова привлёк моё внимание. — Ты не можешь выбросить меня, наши отношения в мусорку!

— Послушай. Мы можем сотрудничать и дальше.

— Мне этого мало, — поморщился мужчина.

Мы стояли в сумерках под светом уличных фонарей на площадке перед воротами Мельской, когда внезапный порыв холодного северного ветра заставил меня закутаться в кардиган и поёжиться. Юбка облепила ноги, на нос упала ледяная капля.

— Снег? — Эрик запрокинул голову, щурясь на свет. — В сентябре?

Сердце вдруг забилось чаще, когда я увидела редкие тяжёлые хлопья, медленно летящие к земле.

— Рановато тепло кончилось, — констатировал Лопаточкин, подставляя ладонь под мокрые снежинки. — Хотя о похолодании предупреждали.

Снег? Ранний снег? Я улыбнулась собственным мыслям, быстро открыла кованую массивную дверь, пока Эрик не спохватился, и чуть ли не побежала к припаркованной возле забора машине. Господи! Сколько времени я буду видеть в природных катаклизмах проделки дракона, которого здесь по определению быть не должно?