Ограбление по-беларуски

Липень Пилип

Мысль о том, что времени у него осталось совсем немного, встряхнула и взбодрила Рыгора. Целеустремлённый, с нахмуренными бровями, он пересёк линию турникетов на проходной, напряжённо вспоминая, как зовут приятеля-тракторозаводца. Имя вспомнилось быстро — Змитрок — но кроме того, что Змитрок был поваром, ходил по субботам в чижовскую баню и приглашал Рыгора «на блины», в памяти не сохранилось ничего. Выйдя из проходной, Рыгор оказался на небольшой площади, обсаженной по периметру декоративным кустарником, от которой расходились три дороги. Остановившись в нерешительности, как витязь на распутье, Рыгор только теперь понял, что найти Змитрока на огромном заводе будет непросто.

Он

пошёл прямо. Раньше Рыгору не приходилось бывать на заводах, и сейчас его удивило, как похоже внутреннее обустройство завода на город снаружи: дороги с проезжей частью, перекрёстками и пешеходными переходами, деревья, кусты, фонари, скамейки. Только вместо жилых домов и магазинов вдоль дороги тянулись двухэтажные кирпичные цеха с зелёными воротами. У входа в один из цехов он замедлил шаг, приблизился и потянул на себя прорезанную в створке ворот небольшую дверь, к нижней части которой был прикреплён широкий кусок чёрной резины, то ли для смягчения ударов, то ли для спасения от сквозняков. Внутри цеха было совершенно темно; свет из открытой двери нарисовал на полу искривлённый жёлтый прямоугольник. «Эээй!» — позвал в темноту Рыгор. Ответа не было. Он отступил, отпустив дверь, и она тихо закрылась, слегка попружинив на резине.

Рыгор миновал ещё один цех, потом ещё один, и отчаяние уже начало было зарождаться в нём, но вдруг впереди явственно вырисовалась зелёная с белыми буквами вывеска «Столовая». У входа, прислонившись плечом к стене, лениво курил плотный парень в белом халате.

— Слышь, братуха? Я Змитрока ищу, знаешь такого? — обратился Рыгор к парню и достал сигареты, чтобы покурить в компании.

Парень, выпуская дум одновременно со словами, сказал, что Змитрок работает вон там, дальше — он махнул рукой вперёд — в блинной. Идёшь-идёшь-идёшь, а когда упрёшься в металлические ворота, повернёшь налево и сразу увидишь блинную. Они синхронно затянулись, и Рыгор для поддержания беседы спросил, много ли народу ходит в столовую. Парень отвечал, серьёзно подняв брови, что народу совсем мало, все в отпусках.

Через минут пять Рыгор действительно достиг металлических ворот и, повернув налево, увидел синюю табличку «Блинная». Невольно сглотнув, он вошёл и оказался в небольшом, мрачной окраски буфете с пятью-шестью высокими столиками и полкой для еды стоя вдоль одной из стен. Густо пахло горячими блинами. За короткой, потёртой и потрёпанной линией раздачи возился толстяк Змитрок, тоже, как и парень из столовой, в ярко-белом поварском халате, под которым виднелся чёрный воротник рубашки. Он повернулся на стук закрываемой двери и всплеснул руками.

— О-о! Рыгор! Заходи, дорогой! Наконец-то ты пришёл! Столько лет обещал! Как говорится, обещанного три года ждут, — лоснящееся от испарины лицо Змитрока выражало восторг.

Он разложил несколько пышных румяных оладий на большой тарелке и спросил Рыгора, чем их сдобрить — сметаной, маслом или повидлом. Рыгор попросил сдобрить по-разному, чтобы можно было сравнить. Змитрок с пониманием кивнул и через минуту вышел из-за стойки, неся в руках тарелку с оладьями, стакан яблочного компота, вилку и две салфетки. Они стали за один из столиков, и Рыгор с облегчением принялся за оладьи, начав с масляного варианта. Змитрок, улыбаясь, наблюдал и болтал о каких-то своих делах.

— Нет ли пива у тебя? — спросил Рыгор, приступив к сметанной оладье.

— Что ты, какое пиво! Это же завод, нам здесь не разрешают. Пей компот, очень вкусный, кисленький! В жару самое то.

Рыгор сказал, что компот не любит, и Змитрок, ничуть не обидевшись, подвинул стакан к себе и стал пить сам. Доев оладью и от души похвалив её, Рыгор отложил вилку и рассказал Змитроку анекдот про трактор:

— Встретились как-то раз итальянец, англичанин и беларус и поспорили, у кого машины лучше. Итальянец сел

в Феррари, англичанин сел в Ягуар, а беларус сел в трактор. Итальянец и англичанин приехали к финишу и ждут беларуса. Приезжает через час беларус, а они говорят — у нас лучше машины, твоя слишком медленная! Беларус отвечает — нет, моя лучше! на ней ещё и пахать можно.

— По-моему, я его уже где-то слышал, — сказал Змитрок кисло.

— Быть не может! Где ты мог его слышать, если я сам его сочинил полчаса назад? Ну да ладно. Ты мне вот что скажи — трактора ваш завод по-прежнему выпускает? — перешёл Рыгор к делу.

Змитрок с недоумением подтвердил. Что ещё может выпускать тракторный завод, как не трактора? На вопрос, где в таком случае все трактора, Змитрок отвечал, что они на складе готовой продукции, где же ещё. А где все рабочие? Ну, во-первых, сейчас смена, и все у станков, а во-вторых, сейчас лето и многие в отпусках. Змитрок больше не улыбался, подозревая в Рыгоре то ли насмешника, то ли агитатора. Рыгор почувствовал это и перевёл разговор на банную тему, близкую обоим. Он вернулся к оладьям, уже немного остывшим. Змитрок снова расслабился и стал рассказывать о какой-то сауне на улице Кошевого, неподалёку, но Рыгор слушал невнимательно. Он раздумывал, что пришёл зря, от Змитрока толку никакого и нужно идти в заводоуправление, но уже завтра. А сейчас нужно доедать и спешить.

Опасаясь наплыва любителей оперы и нехватки билетов, Рыгор сильно перестраховался и пришёл к театру на час раньше. Вход был ещё закрыт. Возле фонтана прохаживались, сцепив руки за спиной, несколько торжественных седых старичков. Один из них, чуть помоложе остальных и даже не вполне ещё седой, объяснил Рыгору, что указом министра культуры вход в оперный театр сделан свободным для любого гражданина, и теперь билеты покупать не обязательно. «Указ о бесплатности культуры и искусств! Неужели не слышали?» Внимательно заглядывая Рыгору в лицо, старичок рассказал, как хорошо он помнит предыдущую постановку Вагнера, в конце семидесятых. Голос его подрагивал от серьёзности. В другое время Рыгор охотно послушал бы воспоминания театрала, но сейчас ему не терпелось перекусить. Он предложил старичку разделить с ним пиво и оладьи, которыми его обильно одарил Змитрок, но тот, кажется, даже не понял, о чём речь.

Отделавшись старичка вежливой фразой и подумав, что после этого некрасиво будет приниматься за еду у него на глазах, Рыгор отдалился от театра вправо, пересёк сумрачный парк с памятником пионеру-герою и вышел к набережной. Закруглённый парапет из серого шершавого камня за день впитал в себя тепло солнца, и на него было приятно опереться голыми руками. Рыгор жевал оладьи, смотрел на струи воды, проплывающие изредка листья и поглядывал на часы в телефоне. На набережной было пусто; лишь прошёл по направлению к театру ещё один старичок.

Без четверти семь Рыгор вернулся к театру. Старички пропали — видимо, их уже пустили внутрь. Действительно, одна из створок дверей была открыта, и Рыгор поспешно поднялся к ней по ступеням, мельком рассмотрев скульптуры над входом. Понимая, что время ещё есть, и торопиться некуда, он всё равно чувствовал волнение, опасаясь из-за незнания театральных порядков сделать что-нибудь не так.

Пройдя сквозь небольшой тамбур с пустующими кассами, Рыгор с удивлением увидел впереди, перед ведущей вверх широкой лестницей Юрася, главу предпринимателей, в его обычном тёмно-сером костюме. Судя по его учтиво-неподвижной позе, обращённой ко входу, он находился здесь не в качестве зрителя, а снова выполнял роль швейцара или дворецкого, что ему очень шло. Узнав Рыгора, он сначала элегантно поклонился ему, как, наверное, кланялся и всем старичкам, а потом подал руку, как личному знакомому. Ладонь его была горяча от температуры.