Ограбление по-беларуски
Шрифт:
Жюли тенью скользнула в дом, попытавшись закрыть входную дверь, а он взрыкнул и тигром ринулся за ней, вырвав ручку и обрушив карниз с шелестящими жалюзи. Она кричала, что её муж на службе и вот-вот должен вернуться, и, отступая вглубь, швыряла в него ложку и тарелки. Он надвигался быстрее, настиг её и схватил за локоть. Жюли попыталась вырваться, но Рыгор держал крепко. «Ну?! Где твой муж? Где?» — ревел он. Она изогнулась в порыве укусить его за руку, но он сунул ей под изящный нос свой правый кулак:
— Только попробуй куснуть! Понюхай-ка, чем пахнет! — откуда-то из глубин головы всплыла эта детская, но действенная угроза.
Рыгор тащил её по комнатам,
— Может, он в подвале нас ждёт? — упрямо рычал Рыгор, не желая слушать о службе мужа на железнодорожной станции, — Пошли вниз, посмотрим! Где свет? Включай, кому говорю! Хуже будет!
Она покорилась, подняла руку к неприметному выключателю и стала спускаться вниз. Рыгор, не отпуская её заломившегося локтя, топал сзади. Глубоко залегавший подвал отделялся от лестницы толстой филёнчатой дверью. Вдоль каменных стен тянулись длинные полки с пыльными бутылками вина, стеклянными банками, горшочками, коробками. Подвальная прохлада приятно овеяла лицо, но гнев не остывал. Рыгор грубо толкнул Жюли внутрь, и ей пришлось пробежать шагов, чтобы не упасть на бетонный пол.
— Сиди здесь, сучка! Будешь знать, как корчить недовольные рожи. Тоже мне, королевская особа нашлась. Погоди же, я тебя проучу, — Рыгор вспоминал обиды, нанесённые ему чешскими женщинами, и распалялся всё более.
— Да что ты хочешь от меня, сумасшедший? Что тебе надо? Тебя ждёт Бастилия! — она шагнула к нему, поднимая руки.
— А ну стой, где стоишь!
Увидев в его глазах настоящую ненависть, она отступила назад, глядя исподлобья.
— Будешь сидеть здесь, ясно тебе? Только попробуй выйти, шею сломаю. Вот увидишь! Я шутить не люблю.
Рыгор грохнул дверью и пошёл вверх, удивляясь себе — что он делает и зачем? С другой стороны, почему бы ему не делать то, что взбредёт в голову? Он уже переживал похожее состояние жутковатой свободы — сразу после первой простуды, когда открыл возможность безнаказанно вламываться в квартиры.
Пошарив по отсекам салатового серванта, Рыгор нашёл мешок сухих абрикосовых косточек и огромную бутыль белого вина с толстой пробкой в зеленоватом горле. Он освободил горло, и оно ответило ему коротким дружеским гулом. Огладив рукой тонкую льняную скатерть, он сел за стол. Вкус вина удивительно хорошо подходил к горьковато-сладким ядрышкам, а всё вокруг светилось уютом, чистотой и светлым дневным покоем. Как прекрасно было бы остаться здесь жить! Зачем идти куда-то ещё? Вот только как вбить в голову Жюли, что мужа никакого нет? Рыгор был уверен — время и ожидание здесь не помогут, и у Жюли всегда найдётся сотня историй, почему её супруг не возвращается. Задержался на службе, неотложно улетел в командировку, поехал с друзьями на рыбалку, отправился навестить престарелых родителей.
В этот момент в прихожей скрипнула дверь. Подвальная! Рыгор схватил со стола белую вазочку с маргаритками, в два скока выпрыгнул из столовой и с силой метнул букетик в подвальную глубь. Ударившись о косяк, вазочка разорвалась бомбой, а разобщённые маргаритки
На веранде он нашёл синее эмалированное ведро, с трудом пристроил его под краном в мойке и открыл холодную воду. Какая тонкая и медленная струя! Он ждал, притопывая ногой, пока наполнится хотя бы до ободка. Доставая, расплескал. Спустился в подвал и обнаружил Жюли сидящей на стопке картонных коробок с бутылкой вина в руках. Не давая никаких объяснений, Рыгор тяжело размахнулся и окатил её широкой водяной волной. Она взвизгнула, вскочила и в ярости запустила в него винной бутылкой. Мимо. Рыгор рявкнул и замахнулся ведром. Вышло натурально, и она, рыдая от испуга и обиды, опустилась назад на коробки. Мокрое коричневое платье трогательно облепило её худенькие плечи. «Не реви! Это для твоего же блага. Потом ещё мне спасибо скажешь! И тихо сиди, не рыпайся».
Опасаясь приступов агрессии с её стороны, Рыгор заблокировал дверь табуретом. Потом, для восстановления справедливости, вышел на террасу, мужественно расставил ноги и окатился водою сам. Брррррааах! Неторопливо прохаживаясь по комнатам, ёжась и вздрагивая, он раздумывал — как бы ускорить её простуду? Ведь в подвале не так уж и холодно. В сосредоточенности Рыгор остановился перед бюстом Наполеона и вдруг неожиданно понял краем сознания, что находится во Франции. Это не слишком удивило его — ускоренные перемещения в пространстве уже стали привычными. Франция так Франция. Вот только за немецких композиторов обидно, так и не побывал у них на родине. В какой-то момент проскочил Германию, мда. Он скользнул взглядом по горделивому Берлиозу и вернулся на веранду. «Берлиоз, Бизе, Сен-Санс — какая пакость эти французские симфонисты! Ну разве что Франк». Он снова наполнил ведро водой и поставил его в холодильник.
Увидев Рыгора с ведром в руках, Жюли обняла себя за плечи и скорчилась.
— Ты хочешь меня убить, да? Скажи! Ты хочешь, чтобы я умерла? — она горько заплакала. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не обливай меня! Не делай этого!
Он разбил круглый слой льда на заиндевевшем ведре и прицельно выплеснул воду ей на плечи, на грудь. Как и в прошлый раз, это вызвало в ней всплеск бешенства — она бросилась на него с ногтями. Рыгор ловко схватил её за руку и больно сжал, жестоко процедив, что сейчас отрежет ей уши. Отрежу нахер! Она тотчас сникла, и только судорожно всхлипывала. Рыгору стало совестно, и он, чтобы разрядить обстановку, рассказал свежий анекдот:
— Сели как-то раз Экзюпери и маркиз де Сад друг напротив друга в автобусе. Едут. Сад смотрит в окно, молчит. Экзюпери хмурится. Сад вежливо улыбается. Экзюпери отворачивается, поджимает губы. Сад вопросительно поднимает бровь. Экзюпери фыркает, презрительно щурится. Наконец Сад спрашивает: что случилось, дорогой Антуан? И тут Экзюпери орёт на весь автобус: не смей думать это о моём Маленьком принце!!!
Рыгор рассчитывал хотя бы на улыбку, но Жюли только сверкала глазами, ненавидящим шёпотом призывая на его голову гневного мужа и грозных жандармов.