Огурцы растут ночью
Шрифт:
А как вино кончилось (люди правильные, добавлять не стали), они с достоинством выкурили по последней, поручкались, гордо разобрали свои коляски и – по домам. Сдаваться.
Ванькина тогдашняя жена, между прочим, тоже не сразу замену определила, а только, когда сиську достала для комплексного питания. И началось: будто он в дом не ребёнка, а кошку какую приволок. Мальчик… девочка… наш… не наш… Корми кого дают, потом разберёмся, не пропьют же нашего-то, это ж временный обмен, обстоятельство непреодолимой силы накрыло…
После эротичной кормёжки молодые матеря встретились
А бывшая любимая срочно эмигрировала на ПМЖ в город Мытищи, чтобы жить там в достатке на молокозаводе с непьющим мужчиной-бухгалтером.
Последний развод Ивана Тюрина (8+)
А последняя ванькина жена была очень русской, сильно русской, исконно-домотканно русской, простая такая была русская баба, похожая на крупную эстонскую крестьянку. Пловец в воду.
И вот на этой девушке Ванька, прежде чем развестись, женился.
В назначенный день он подгрёб к невесте пораньше, чтобы ещё пару раз возлюбить широкую суженую и окончательно убедиться в правильности своего выбора. Его как званого гостя ждал праздничный стол, накрытый белой скатертью, тонким вином и плотной закуской. Тюрин в короткий срок освоил игристый напиток, сожрал с голодухи полтаза окрошки с терпко-горьковатым, дающим шумную пену на изрезанной колбасе квасом, выкурил наикрепчайшую сигаретку «Памир» и почувствовал себя чрезвычайно. В животе образовались внутренние «урки», хорошо уловимые снаружи невооружённым ухом.
Медлить было опасно, но знакомая ему девушка уже лежала на греховной fuскальной плоскости и совершала лицом призывные семафорные знаки, не оставляя выбора в жёсткой дилемме «любовь – сортир». Ванька стремительным кроликом нырнул под светлое лёгонькое покрывальце – с целью очень кратковременного общения и не ударить лицом в грязь. Скомкав и невнимательно завершив с детства любимый процесс, он хотел, было, восстать с напарницы, но та не отпускала, лишив губами воздуха и обвив его всего благодарными руками и ногами. Ванька дёргался в ней, как провалившийся в прорубь рыбак, пленённый подводным осьминогом, а она, произнеся много мелких слов, вдруг неожиданно, в порыве остаточной страсти, стала игриво щекотать его напряжённые рёбра, кокетливо мурлыкая в разгорячённую аорту.
Ванюшка не имел стального организма, а имел обычный. И ЭТО случилось. Ожиданно, громко и обильно. Хиленькое покрывало исполнило, конечно, кой-какую малозаметную буферную роль защитного кожуха, позволив уберечь потолок от внеплановой побелки, но спасти положение в целом оно не смогло. Потенциальные молодожёны сначала застыли, подумав каждый о высокой любви, а потом Ванька аккуратненько был выпущен из скользких уже объятий рук и ног. И тут пришли родители. Тоже пораньше. Чтобы покрыть квартиру последними торжественными штрихами перед появлением дочкиного кавалера.
Квартира в торжественных штрихах не нуждалась. Она их уже имела. В вопиющем
Мама, шатаясь от нервов, ушла в другие помещения, а папа сделался безысходно весел от того, что сегодня херню спорол не он и будет впоследствии с кем и о чём перекинуться словцом. Не выказав скорби и не обременив молодёжь сочувствием, он пустился ржать в голос и ржал долго, забыв куда пришёл. Из глаз его текли крупные деревенские слёзы, он хватался за мебельную обстановку и угрюмые платяные шкафы фабрики «Фокстрот», взрослую сиамскую кошку и большой аквариум, в котором юзили плюгавенькие развратно-икряные гуппи. Рыдал и «говорил навзрыд», кружа по комнате в дружелюбном калейдоскопе яростного веселья. Импортная немецкая «Хельга» из незападной Германии тоже смеялась, крупно дрожа внутренней посудой.
На время угомонившись, он наконец-то смог оценить незаурядность личности жениха, его фантасмогорную непосредственность и достал из холодильника две бутылки потной водяры. Налив Ваньке стакан до краёв, он произнёс, вытирая тряской, ещё смешливой рукой миролюбивые слёзы радости: «Выпей сынок. Должно закрепить». И сам почтительно засадил такую же ёмкость. И у него сделалось близкое людям лицо. «Сынок» тоже осушил посудину, свободной рукой придерживая одинокую накидку. А в благодарность за своевременную водку женился на высокой статной дочери «отца», для которой необычный день оказался всё-таки приятным в широком его смысле. Но только в широком. Не в узком.
Огонь была баба. Но тоже не удержалась в должности, несправедливо считая законного мужа склонным к буйным поступкам.
Пансионата
Если б знали вы, как недёшевы Подмосковные вечера.
Общеизвестно: хороши вечера на Оби. Спору нет. Хороши и замечательны. А вот что они так же хороши и замечательны в Подмосковье, известно не столь интенсивно. Меньше ста вёрст от Центрального телеграфа, а какая невозмутимая природа, какие луга, поля и дойные леса. И среди всего этого пейзажа – заведение общего режима для бывшей советской номенклатуры. Плотные четыре звезды, несмотря на обилие русских.
Силами вольных каменщиков из Средней Азии успешно произведён европейский ремонт и из-за непрокрашенного угла хмуро выглядывает молотобойное рыло прошлого, увенчанное поношенным нимбом бессмысленно-ударных пятилеток.
Территория огромна, как зоопарк с животными. С бьющей вверх водой и невоспитанными птицами, проживающими в ветвях многочисленных деревьев хвойных и лиственных пород.
На шатких парковых скамьях базируются невлюблённые отдыхающие трудящиеся с остеохондрозом текущей жизни, ведя неспешные беседы об эритроцитах и начальных признаках мочекаменной болезни.