Охота на дикие грузовики

Васильев Владимир Николаевич

Вольво и Инси. Гонза. Сам Пард. Оцепеневший эльф Иланд. Сидящие на корточках гномы и хольфинги. Зеппелин. И Вася-«Секс».

–  Одиннадцать. Одиннадцать живых, - сосчитал Бюскермолен.
– Не так уж и мало.

–  Одиннадцать живых, - эхом повторил Вольво.
– И чтобы остаться живыми, нужно пошевелить мозгами.

Он на миг умолк, перебирая мысли, как четки.

–  Первое. У нас нет еды. И, что хуже, нет пресной воды.

Орк Вася, как на школьном уроке, поднял руку. Вольво обратил лицо к нему.

–  Говори!

–  Если здесь есть

опреснитель, как на малых судах, я смогу его запустить, - сказал Вася-одессит.
– Я знаю нужные формулы. Я когда-то в порту работал.

–  Может быть, ты знаешь устройство броненосца? Хотя бы в общих чертах?

–  Нет, - сокрушенно вздохнул Вася.
– Не знаю. Но если увижу что-нибудь знакомое, я немедленно сообщу.

–  Без воды мы долго не протянем, - мрачно сказал Зеппелин.

–  А плот?
– сообразил Гонза.
– На плоту ведь должны быть припасы. И пища, и вода.

Сразу двое - Зеппелин и Роелофсен - вскочили и перегнулись через борт.

–  Я перерезал веревки, - ровным голосом сказал Иланд.
– Когда Вахмистр упал в воду. Может быть, он сумеет спастись на плоту.

Никто не проронил ни слова. Не прозвучало ни одного упрека эльфу, который в попытке спасти друга обрек на смерть остальных.

–  Стоп!
– осенило вдруг Парда.
– Здесь, на броненосце ведь тоже должны быть спасательные плоты! Даже не один - несколько. Надо только их надуть и добраться до припасов!

Мысль была очевидной и, скорее всего, верной. Продолговатые коконы упакованных плотов всегда жались к бортам любых судов, хоть диких, хоть прирученных. И чем больше судно размером, тем больше на нем этих коконов. А на плотах всегда бывает аварийный запас пищи и воды.

Зеппелин и Роелофсен метнулись вдоль борта к корме. Уже метрах в пятнадцати они наткнулись на первый кокон. Зеппелин немедленно рванул за тревожный фал и ночную тишину разогнал свист сжатого воздуха. Кокон проклюнулся и стал постепенно превращаться в спасательный плот.

Он рос минуты три. И оказался размером чуть не вчетверо крупнее, чем его собрат с «Гелиодора». Кажется, плот был несказанно удивлен, что его разбудили и освободили на палубе, а не сбросили предварительно за борт. Полувирг, оба гнома и хольфинги перепрыгнули через пузатый, наполненный воздухом поребрик и стали лихорадочно искать вход в склад-камеру. Остальные, разом сбросив недавнюю апатию, столпились рядом и нетерпеливо вытягивали шеи. Пард в темноте видел неважно, иначе сам бы сунулся помогать в поисках. Пока сидел у борта, казалось, что луна светит достаточно ярко, а как дошло до дела - оказалось, что света все равно мало. Эх, людские глаза… Гонза, вон, все видит, невзирая на темень. Ну как не позавидовать ему и остальным? И живут долго, и видят лучше… Одно расстройство, словом.

–  Есть!
– наконец воскликнул Беленький и дернул за скрученный в кольцо фал, вскрывая камеру.
– Есть!

Зеппелин, сразу перебравшийся ближе к удачливому хольфингу, вытащил из камеры пластиковую канистру с витаминизированной водой и поднял ее повыше. Вздох облегчения

вырвался сразу у нескольких живых. Вода значила, что они еще некоторое время останутся именно живыми.

–  Отлично!
– сказал Вольво. Уверенность и самообладание вернулись к нему, и это заразило всю команду.
– Думаю, не стоит вскрывать остальные камеры и не стоит трогать остальные плоты. Успеется. И пока темно, пожалуй, нет смысла лезть в помещения броненосца.

Пард не вполне понимал это - но помнил, что даже Гонза, рожденный во мраке и во мраке проводящий довольно много времени, в сомнительные места предпочитает все же захватить с собой фонарик. Кстати, в сумке с компьютером у Парда и фонарик имелся. Но что-то подсказало ему: не нужно сейчас предлагать. Днем. Действительно, днем. Утром, точнее.

На надутом плоту сидеть и лежать было не в пример приятнее, чем на гулкой и холодной железной палубе. Все забрались на плот и расселись около вскрытой камеры с припасами. Канистра пошла по кругу, Мина раздавал пластиковые пакетики с галетами и тюбики с питательной массой.

Где-то далеко-далеко впереди забрезжила надежда. Надежда на спасение. Ведь живые всегда надеются, пока живут.

Веселенькая выдалась поездочка, что и говорить. Сначала убитый поезд. Потом - добрейшие ребята, мотоциклисты-двухколесники. Пожар в николаевском яхт-клубе. Турки в Голой Пристани. И вот - визит на борт дикого броненосца. И в кошмарном сне Пард не мог ничего подобного представить.

Ночь тянулась долго; Пард сжевал пару галет, запил неожиданно вкусной водой и откинулся на спину, глядя на звезды. То и дело он задремывал, но постоянно выныривал из чуткого неглубокого сна. Спутники тоже большей частью не спали - только Вася отнесся к пребыванию на броненосце совершенно наплевательски: сожрал целый пакет консервированной ветчины и завалился спать без малейших следов обеспокоенности.

Остальные нервничали. Поди пойми - что взбредет дикому броненосцу? Куда его погонит охотничий инстинкт? И как, в конце-концов, безболезненно покинуть эту громадную плавучую машину-тюрьму?

Остров Крым вместе со всеми своими секретами как-то сразу отошел на второй план.

И все же Пард задремал надолго. Уже под утро. Когда он очнулся, было уже светло. Он рывком сел, по привычке совершенно бесшумно. Спутники спали. Тревожным неглубоким сном бывалых и тертых живых. Только Иланд неподвижно, как изваяние на площади, сидел на краю плота и глядел через борт в море. Похоже, в эту ночь эльф не сомкнул глаз.

Море было удивительно красивым - синим-синим, бесконечным, шевелящимся… Восток тлел встающим солнцем. Над броненосцем, гортанно вскрикивая, носились чайки. Как их резкие голоса не будили спящих - Пард не понимал.

Он встал, все так же бесшумно потянулся, и подошел к Иланду.

–  Он умеет плавать, - тихо сказал эльф в пустоту.
– Я сам его учил. Правда, давно. Наверное, он дотянул до плота.

Пард вздохнул. Это тяжело - терять друга. Тем более, если дружбе несколько тысяч лет.