Охота на Князя Тьмы
Шрифт:
Видимо, удача, второе имя которой «быстрая реакция», решила, что на сегодня с нее хватит. А потому, стоило мне уклониться и рвануть к ближайшему дереву, как раскатистый грохот сотряс ночной воздух, а плечо обожгло острой болью. Пуля прошла по касательной.
Слишком громко. Даже если предположить, что в Соню на торжественном обеде стреляли из этой, или в точности повторяющей ее трости — звук не остался бы не замеченным. И, без сомнений, привлек бы к себе ненужное внимание.
— Ефим Ефимович, вы что, белочку словили? За что вы хотите меня убить?
Если
Господи, о чем я только думаю?
Призрак честно пытался мне помочь. Кружил вокруг своего убийцы. Пугал протяжным воем. Но в отличие от прошлого раза, когда ему хватило энергии создать порыв ветра, сейчас все усилия были тщетны.
— Слыхал я о вас, да не думал, что это вы. У Юленьки девки всякое балакают. Что барышня молодая с приставом к ним ходят, выспрашивают, нос куда не надо суют…
Бортников, использовав единственный шанс на выстрел, выбросил в снег ненужную трость и вытащил из-за пазухи длинный нож с натертым до блеска лезвием.
— Не надо, говорите… А куда, по-вашему, надо, Ефим Ефимович?
Рана на плече была не слишком болезненной, видимо сказывался адреналин, но тело она подкосила. Голова закружилась, усталость навалилась, того и гляди упаду в обморок. А в таком состоянии, да еще и с моими юбками, бежать — не вариант. Бортников хоть и стар, был ловок как черт. Поймает.
Обхватив ладонью кровоточащее предплечье, я из последних сил рванула к следующей, более густой ели. Но затаиться не вышло. Во-первых, лед отчетливо хрустел под ногами. А, во-вторых, парк был не слишком густым и освещался уличными фонарями.
Мужчина, не торопясь, приближался.
— А никуда. Дома сидеть бы вам, Софья Алексеевна, чаи с тетушкой хлебать. Глядишь, целее были бы.
Остановившись неподалеку. На расстоянии вытянутой руки. Бортников замахнулся. Я закричала. Не чувствуя тела, все же умудрилась сесть, сделать подсечку и отползти.
— Вот же… паскуда! — закряхтел он, приземлившись в сугроб.
Внезапно, со стороны дороги, послышался шум. Кони заржали.
— Оттуда выстрел… — я узнала голос извозчика, что подвез нас с Ефимом Ефимовичем до парка и поползла туда, откуда он раздавался. — Барышня кричала, ваше благородие. Вот вам крест!
Из пролетки на снег спрыгнул мужчина в длинном кафтане. Поднял пистолет и выстрелил вверх.
— А ну стой! — зычный рев Ермакова был подобен каплям прохладной воды в засушливой пустыне. Кусочку торта, после жесткой недельной диеты. Теплому одеялу в холодный день. — Стрелять буду!
Бросив взгляд туда, где только что находился Бортников, я едва не вскрикнула. Мужчины и след простыл.
— Осторожно, Гордей Назарович, — закричала я из последних сил. — Где-то здесь прячется убийца Алевтины…
Услышав меня, пристав бросился вперед, упал на колени, схватил за талию, помог подняться. Но стоило мне увидеть замаячившую за его спиной тень, как я оттолкнула
Лезвие ножа не успело коснуться ни Гордея, ни меня. Бортников, лишившись эффекта внезапности, прекратил осторожничать. Завращал бешеными глазами, снова замахнулся и бросился грудью на пристава.
Мое сердце пропустило удар, когда Гордей все-таки увернулся. Зашел за спину, умелым захватом вывернул старику руку. Да так, что она чуть с хрустом не вылетела из плечевого сустава.
Нож полетел на землю. Ефим Ефимович запрокинул голову и истошно заорал.
Надев на него наручники, по внешнему виду больше напоминавшие миниатюрные кандалы, Гордей затолкал мужчину на сиденье пролетки и приказал извозчику стеречь. Затем вернулся ко мне, помог подняться и начал осматривать. Лицо, шею, руки… Увидев рану на предплечье — побледнел. А вот мне наоборот, как-то резко стало жарко от его взгляда. Как от той печи, что каждую зиму растапливал мой дед.
Никогда не считала себя слабой нервами, но сейчас, когда опасность миновала, я не сдержалась, шагнула к Ермакову и обняла. Не ждала ничего в ответ, но внезапно мне на плечи нерешительно легли его широкие ладони.
– Софья Алексеевна, да, как же так? — угрюмо покачал он головой, прежде чем вглядеться в мое лицо и стереть с моей разбитой губы каплю крови. — Ни на миг нельзя оставить без присмотру.
Стащив в себя кафтан, он набросил его мне на плечи.
— Спасибо, — выдохнула я, зарываясь поглубже в теплую ткань, пахнувшую знакомо… морозной свежестью и ваксой.
— Вы ранены, без сил, — заметил очевидное Гордей. — Прошу простить, но пролетка занята. Если позволите, я отнесу вас на руках до дома.
Отчего ж не позволить? Тем более, что идти всего-ничего. А мужчина он, на вид, крепкий. Но не успела вымолвить ни слова, как меня подхватили под спину и ноги и понесли.
Стало так хорошо, что я забыла и про боль, и про холод, и даже пережатый ужас. Плывшая над нами Алевтина тоже выглядела не в пример спокойной.
— Гордей Назарович, а как вы здесь? Откуда узнали?
— За то надобно благодарить госпожу Тюлькину. Пожелав снять с себя часть вины, она объявила, что в кончине госпожи Немировской, по всему выходит, повинен старый Алевтины Максимовны полюбовник — Ефим Ефимович Бортников. Муж вдовой графини, ее сиятельства госпожи Бабишевой. Я признаюсь, не придал этому значение. Они зачастую, стоит их прижать, титулами жонглировать начинают. Однако одна из ее девиц, прибывшая в участок для допроса, сообщила, что господин Бортников весь сегодняшний день провел в их заведении. Она лично проводила его, подгулявшего, до пролетки, и видела, как я после усадил туда же незнакомую ей девиц… кхм… вас, Софья Алексеевна. Признаюсь, сердцу стало неспокойно. Однако ж уверенности не было, а потому никого с собой не взял. В раз вернулся обратно. Гляжу — навстречу едет знакомая коляска. Извозчик признался, что высадил вас в парке. Вы, вроде как, вознамерились пройтись.