Охота на мух. Вновь распятый

Златкин Лев Борисович

Она еще что-то говорила, но Мир-Джавад перестал слушать.

— Еще одна конкурентка Бабур-Гани, — усмехнулся он, — способная, стерва, контакт наладить не помешает, пригодится…

Ни Васо, ни Оя все еще не выходили к столу, и Мир-Джавад стал уже тревожиться, не столько за друга, сколько за свое существование, как вдруг услышал, что подъехала машина, и через пару минут вошел Васо, один, без Ои, но был веселым и довольным.

Мир-Джавад решил, что не мешало бы заняться и его делами, и бесцеремонно выпроводил девчонок, сунув каждой по сотенной и записав адрес Свелы, договорившись, что

он выберет день, а она познакомит его со своими кадрами… Вернувшись в залу, Мир-Джавад застал Васо лежащим на ковре, прижавшись лицом к кровавому пятну.

— Ты что, спятил? — испугался Мир-Джавад.

— Влюбился! — Васо блаженно и мечтательно улыбнулся.

— Мало, что ли, у тебя было девственниц?.. Вставай с пола, простудишься… Куда ее дел? — поинтересовался Мир-Джавад.

— Домой отвез, куда еще! С матерью познакомился, учительница, представляешь? Оя — гордая девочка, не хотела брать драгоценности, ни за что не хотела…

— Ты бы Свеле предложил, эта бы не отказалась! — пошутил Мир-Джавад. — Девочка далеко пойдет, если не остановят.

— Я мать Ои уговорил…

— Взяла?

— На хранение только…

— Это как «на хранение»? Без права продажи, что ли?

— Пока Оя не одумается и не возьмет себе.

— Думаешь, она согласится?

— Уверен! Все они одинаковы…

Васо бодро встал с ковра, выпил бокал вина, который Ила оставила на столе нетронутым, и стал с аппетитом есть.

Мир-Джавад осторожно намекнул:

— Ты меня вроде не девочек воровать приглашал?

— Не «воровать», дорогой, воровство — это риск, а мне достается все без хлопот, отдают добровольно, ну, в некоторых случаях «добровольно-принудительно».

— Извини, неудачно выразился. У нас так женщин воруют: «добровольно-принудительно»… Ты мне сказал, что я тебе очень нужен… Горю от нетерпения!

— Здесь гореть не нужно, здесь нужна как раз трезвая, ясная голова. Холодная, но не замороженная, — пошутил Васо.

— Для вас сделаю сверх того, что в моих силах! — преданно произнес Мир-Джавад.

— Ты меня, как эмира, на «вы» уже называешь? — совершенно серьезно, изучающе глядя, спросил Васо.

— Великий Отец наш, и ты, его сын, для меня больше, чем все эмиры вместе взятые, — также серьезно ответил его друг.

— Я тебе единственному верю, как себе. — Васо вздохнул. — Ты слышал: вассал отца, Мирсен, своего сына назначил наследником…

— Но ты не согласился бы! — пошутил Мир-Джавад. — Тебе это на руку: если вассал может себе такое позволить, то господину — сам бог велел…

— Атабек! — с ненавистью выдохнул Васо.

— Что, Атабек? — с готовностью подхватил Мир-Джавад.

— Мешает, сука! А отец к нему прислушивается, пока! — подчеркнул последнее слово Васо. — Что это такое, тебе, надеюсь, не надо объяснять?.. Это значит, что он может уговорить отца отдать ему и тебя, и меня.

— Ну, Великий Гаджу-сан сына-то ему не отдаст! — пошутил Мир-Джавад, а у самого сердце заскрипело от страха. — «Ну, как действительно, — подумал он, — Атабек уговорит Гаджу-сана сделать ему маленький подарок…»

— Нам надо его сдать первыми! — вкрадчиво шепнул Васо.

— Как мы его сдадим?.. Сил не хватит. Сколько ни «клепали» на него, ничего не помогает, сам видишь,

Гаджу-сан еще больше приблизил мерзавца к себе, — уныло затараторил Мир-Джавад.

— Говорю тебе, приблизил, чтобы глаз не спускать… Один бы раз, разочек ему споткнуться, хотя бы, так загремит, что костей не соберет, а я ему помогу, постараюсь подтолкнуть…

— Что, по-твоему, надо делать? — по-деловому поставил вопрос Мир-Джавад.

— Устрой у себя маленькое восстание или, на худой конец, бунт… И затопи его в крови. А остальное я беру на себя…

— Легко сказать: «устрой»!.. Наш народ боится сейчас собственной тени, кто будет бунтовать… — устало произнес Мир-Джавад.

— Неужели у тебя нет людей? Ведь можно и сымитировать…

— Есть у меня один человек: провокатор «экстракласса»…

— Здесь все должно быть «экстра»! Отец не должен догадаться, что это наших рук дело.

Васо разлил бутылку коньяка в два фужера. Молча выпили, пожелав взглядами каждому успех. Но оба в него пока мало верили…

Лейла, не дождавшись звонка Арутюна, а перед уходом он обещал ей позвонить, как только доберется до своего убежища, испугалась и стала сама названивать отцу. Но Атабек участвовал в бесконечных заседаниях, совещаниях, пленумах, беседах и в своем дворце практически не появлялся, а если и появлялся, то в таком состоянии, что ни охрана, ни секретари беспокоить его не решались. А Лейла по телефону боялась говорить о сути своего дела, не желая рисковать. Она ведь с детства росла в этом гадюшнике и знала, что выяснить: кто на кого работает, кому за кем поручено следить — невозможно, вот почему Лейла решила лететь в столицу со всеми полученными документами и там уже требовать расправы над ненавистным ей мужем-садистом. Боясь всего, даже проверенной прислуги, она потребовала приставить к ней максимально увеличенную охрану. Но даже под защитой столь увеличенной охраны она не чувствовала себя в полной безопасности до тех пор, пока не увидела отца перед собой.

Атабек очень удивился, увидев дочь в своем кабинете. Но еще больше удивился, когда она бросилась к нему на шею, разрыдалась, что-то хотела сказать, но только отдельные звуки, из которых нельзя было ничего понять, удавались ей. Атабек вспомнил ее далекое детство и вновь ощутил себя молодым отцом, и стал, как и тогда, много лет назад, утешать ее:

— Не плачь, девочка, родная моя, ягненочек кучерявый, газель быстроногая: убежишь от всех несчастий, огорчений, не догонит серый волк, зубами щелк, вытри слезки драгоценные, вместо них я отсыплю тебе жемчуга розового, жемчуга белого, жемчуга желтого, жемчуга черного, все перламутром переливается, хозяйке маленькой покоряется…

Как сразу раньше успокаивалась Лейла, и, вместо слез, смех струился из ее глаз. И теперь она перестала рыдать, только вместо смеха ярость и гнев сменили слезы.

— Ты должен уничтожить Мир-Джавада! — закричала она так громко, что Атабек прикрыл ей рукой рот.

— Не кричи так, я не глухой!

— Этот негодяй убил моего мужа, отца моей дочери, а твоей внучки.

— У тебя разве есть доказательства? — попытался утихомирить дочь Атабек, удивленный столь неожиданным оборотом.

Лейла швырнула на стол пакет с бумагами и фотографиями.