Охота на мух. Вновь распятый
Шрифт:
— Валяй! Засилие советов.
— Три дня не пей!
— Да ты что?.. Считаешь, так серьезно?
— А ты представь себе, что будет, если Солнце планеты узнает об участии Гимрии в этом фальшивом покушении?
— Так ты тоже считаешь, что оно было фальшивым?
— Э! Понять его можно, оправдать нельзя. Правда, опасности для Отца всех детей мира не было никакой, но действовать так нагло…
И в голосе Мир-Джавада зазвучали завистливые нотки…
Васо не выходил из дворца и велел убрать из его комнаты все запасы вина. Гаджу-сану сразу же доложили об этом. Он так
— Ты поразил меня в самое сердце… Идем, я хочу с тобой посоветоваться…
В кабинете Гаджу-сан вспомнил наконец о трубке, зажег ее и с удовольствием закурил.
— Как ты думаешь: отдать Гурама или нет?
Васо не стал скрывать от отца, что он в курсе дела, и просто встал на защиту Мир-Джавада.
— А выбора нет: либо живет Гурам, тогда Мир-Джавад через месяц умрет от воспаления левого уха, или Мир-Джаваду отдай Гурама… Я мог бы тебе сказать, что Гурам хотел отравить меня по приказу Гимрии, но документального подтверждения пока нет, а ты ведь у нас «Отец справедливости»!
Гаджу-сан странно усмехнулся при этих словах, вспомнив библию: «и когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка, святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число»…
Увидав его усмешку, Васо побледнел.
«Один из них обречен! — подумал он. — Который?»
Гаджу-сан молчал… Затем подошел к лежащим на столе бумагам, привезенным Мир-Джавадом, и начертал на них широко: «утверждаю»… Затаив дыхание, Васо подошел к столу, но, увидав резолюцию, подпрыгнул от радости, завизжал и сделал то, что не делал уже с раннего детства: поцеловал отца.
А Мир-Джавад трудился: первым делом он вызвал в столицу своих самых опытных агентов, проверенных им не раз, на которых он мог положиться, как на самого себя. И вместе они стали разрабатывать план по спасению Васо. Против Гимрии Мир-Джавад ничего не имел, даже наоборот, чем-то друг другу симпатизировали. Но терять Васо Мир-Джавад тоже не хотел. Таких друзей тяжело терять. И не выгодно.
— С чего начнем? — задал риторический вопрос Мир-Джавад.
Эта тройка была лучшей из списка Атабека. Мир-Джавад все-таки заполучил в свои руки лучшего взломщика, его попросту выкрали в сопредельной стране, где он «гастролировал»; тайком, с грузом закупленной пшеницы, переправили на пароход и не спеша доставили в порт, где уже ждал самолет, посланный Мир-Джавадом. Взломщику предложили такие выгодные условия, а профессиональная гордость его была на такой высоте, что сейф Атабека, не поддавшийся ни одному опытному мастеру, из тех, кто стремился до сего момента на нем заработать, был открыт, за что взломщик получил
Старший из агентов, Хасан, высказал предположение:
— Очевидно, там пост! Наш коллега на этом и погорел.
— Скорее всего два поста: один в подъезде, другой в доме напротив! — заметил второй агент по кличке Киль, так как имени его никто уже не помнил, даже он сам, так много их у него было.
Третий агент, Сакс, все время молчал. Да он и был человеком действия: владел всеми видами борьбы, всеми видами оружия, мог залезть на любой этаж дома по стене, о цепкости пальцев и силе его рук ходили легенды.
— Значит, как я вас понял, первым делом необходимо ликвидировать посты? — спросил Мир-Джавад.
— Нейтрализовать! — заметил вежливо Киль.
— Ты считаешь, что они знают, к кому ходит Гимрия?
— Вряд ли, но если их проверяют по телефону, они живыми только смогут ответить, а проверяют их как пить дать…
Хасан очень любил поговорки, во всем брал пример с шефа, но путал пословицы безбожно.
— А пост в подъезде?
— Его ликвидируем! Они наверняка связаны рацией с первым постом, телефон в подъезде устанавливать не будут.
— В подъезде шесть этажей. Все потрясем?
— Зачем все? — улыбнулся Хасан. — Начнем с домовладельца. Я уже выяснил: он живет на первом этаже.
— Ты что, заходил в подъезд? — встревожился Мир-Джавад.
— За маленького принимаете? — обиделся Хасан. — В доме еще четыре подъезда, зашел в первый и узнал…
— У консьержки? — ехидно поинтересовался Мир-Джавад.
— Обижаете, шеф! — с развязностью любимого слуги процедил Хасан. — Все эти шлюхи на пенсии подрабатывают в инквизиции, а перекрывать рекорд в плавании на дальние дистанции я не стремлюсь. Клянусь отца!
— Клянусь отца, более сложного дела у нас не было! — вставил и Киль свою реплику.
— Достойный противник!
— Так тебе сразу домовладелец и откроет: к кому ходит Гимрия…
— Откроет! Методом исключения у нас остаются всего четыре квартиры…
— Почему четыре? Пять!
— Вряд ли Гимрия ездит к директору гастронома за черной икрой и копченостями.
Мир-Джавад с надеждой смотрел на эту далеко не святую троицу, дело было им затеяно нешуточное, и только эти люди могли ему принести успех или поражение, после которого смерть не заставит себя ждать.
План был продуман до мельчайших деталей. Хасан, одетый почтальоном, зашел в соседний подъезд, удавкой задушил консьержку, поднялся по лестнице на последний этаж и из окна подъезда стал наблюдать за домом напротив. По сверканию линз перископа он легко обнаружил на чердаке основной пост наблюдения.
Далее в игру вступили Сакс с Килем. Под видом слесарей-водопроводчиков они вошли в этот дом и осторожно подкрались к чердачной двери. Аккуратно просверлив ручным сверлом маленькую дырочку в двери, пустили усыпляющий газ. Через десять минут они одели кислородные маски и, отомкнув дверь чердака, вошли в помещение. Наблюдательный пункт был оборудован со всеми удобствами.