Охота на мух. Вновь распятый

Златкин Лев Борисович

И вот, когда он был в таком несвойственном ему состоянии, к нему и подвалил с обманчивым предложением его помощник:

— Шеф, больно мне на вас смотреть, как вы переживаете разлуку с другом. Может, вас игра отвлечет от грустных мыслей?

— Какая игра? — Мир-Джавад сделал вид, что впервые слышит такое иностранное слово. — В бейсбол, что ли?

— В буру, в очко, в другие родные игры… Ставка по пять тысяч. Можно выиграть триста тысяч.

— А можно и проиграть! — засомневался Мир-Джавад и тут же подумал: — Старею, скупым становлюсь.

— Удовольствие

стоит таких денег! — страстно, почти патетически воскликнул помощник, неисправимый игрок в карты.

Мир-Джавад пристально вгляделся в помощника, он даже не помнил точно его имени: «вроде дельный, — подумал, — но, наверное, вечно не хватает денег до получки, хотя взятки берет, но все, подлец, просаживает в карты».

Но тоска и страх настолько овладели им, что он уцепился и за такую ничтожную возможность развлечься, карт не любил и не понимал страсти к ним. Вот женщины — это другое дело.

— Хорошо, подготовь! — согласился Мир-Джавад.

Помощник исчез, а когда через пять минут появился вновь, по его довольным глазам было видно, что все устроено…

Мир-Джавад взял с собой чековую книжку, и они поехали в подпольный игорный дом, азартные игры были строжайше запрещены самим Гаджу-саном, которого в юности два шулера раздели до трусов.

Этого маленького лысого человечка Мир-Джавад помнил еще по работе в инквизиции, тогда этот хитрец, его зовут, кажется, Мамед, держал игорный дом низкого пошиба, но, очевидно, и среди банкомётов делают карьеру и достигают высокого положения. Этот достиг.

Маленькая, но шикарная вилла и близко не напоминала тот мрачный серый дом, подъезд которого насквозь пропах кошачьей мочой, да и пьяницы, завсегдатаи пивного ларька, расположенного неподалеку от дома, помогали кошкам гадить в подъезде…

Мамед платил дань самому Атабеку, поэтому и Мир-Джавад не беспокоил его, лишь однажды он встретился с ним: у Мамеда в игорном доме взяли шпиона, настоящего, а не из врагов народа, связной, встречавшийся со шпионом у Мамеда, продал его сразу же, как только его взяли с поличным. Вот тогда Мир-Джавад и попытался прижать Мамеда-хитреца, однако сверху последовал один прозрачный намек, и пришлось оставить Мамеда в покое.

Кому теперь платил банкомет, Мир-Джавад не знал, но не был бы особенно удивлен, если бы оказалось, что ему.

Изысканная обстановка виллы поразила наместника. В уютной гостиной на столе уже лежали запечатанные колоды карт, а рядом, на широком низеньком столике, стояли бутылки лучших вин и блюда с закусками, с самыми лучшими деликатесами. Огромное зеркало в золотой раме занимало почти всю стену гостиной, всю другую завешивали картины старых мастеров.

Полуголая красотка от Бабур-Гани, свеженькая и молоденькая, еще без печати разврата на лице, скромно сидела рядом, готовая услужить: налить вина, подать закуску, приготовить кофе или уединиться в соседней спальне, если наместник того пожелает…

Игра началась, и Мир-Джавад сразу стал выигрывать и выигрывать. Войдя в азарт, он стал увеличивать ставки

все больше и больше. Почувствовав жажду, стал пить любимое вино Гаджу-сана, хотя предпочел бы коньяк, но на людях предпочитал оказывать предпочтение любимому вождю и учителю, знал, что донесут.

Каждый выигрыш Мир-Джавад «обмывал» бокалом вина. Два крупнейших миллионера в городе, партнеры Мир-Джавада, безмятежно проигрывали десятки тысяч наместнику, как будто выигрывали, с таким удовольствием. Помощник предложил:

— Светлейший! На столе неинтересно играть. Наша красотка сгорает от желания принять участие в игре, давайте предоставим ей такую возможность… Эй, девочка! Нам кажется, что на тебе слишком много одежды.

Девица мгновенно разделась, благо она и одета была чисто символически. Подойдя к столу, за которым велась игра, она остановилась в нерешительности, не зная, что дальше делать, ожидая дальнейших распоряжений.

— Ложись, ложись! — пригласил добродушно помощник Мир-Джавада.

Девчонка оглянулась в поисках какого-нибудь ложа, а помощник гнусно захохотал:

— Дура! Ты понимаешь команду «ложись» слишком шаблонно и тривиально. На стол ложись, а люди будут играть на твоем животе.

Красотка покорно улеглась на стол, ноги ее не уместились и свесились со стола, да и руки она не знала куда пристроить, сложила было их на груди, но помощнику не понравилось:

— Ты покойница, что ли? Не закрывай вид!

И бедная девочка отбросила испуганно руки за голову, но там они очень быстро затекли, и она страдала, боясь заплакать, пристально глядя в потолок, словно стремилась увидеть огненные слова.

Игра продолжалась. Мир-Джавад неожиданно проиграл довольно крупную сумму. Пить за проигрыш он не стал, но его почему-то стало раздражать огромное зеркало на стене. А так как он не привык себе отказывать в каком-либо удовольствии, то, прервав на время игру, вышел из-за стола поразмяться, подхватил с маленького столика бутылку с остатками вина, любимого Отцом вселенной, прямо из горлышка допил вино, а пустую бутылку, не долго думая, запустил в зеркало, да с такой силой, что зеркало разлетелось на куски, а в стене открылся проем в другую комнату, и в этом проеме был виден человек, стоящий за киноаппаратом.

Мир-Джавад быстро выхватил пистолет и, не глядя на застывших от ужаса присутствующих, выстрелил в потолок.

Через секунду в гостиную влетели вооруженные стражники. По знаку наместника они частью ринулись в другие комнаты, сгоняя всех, в том числе и кинооператора, на суд и расправу, а частью перекрыли все ходы и выходы, заняв оборону. Начальник охраны по рации затребовал помощь, и через несколько минут рота головорезов прочесывала все окрестные дома в поисках преступников.

Согнанные в гостиную хозяин виллы, Мамед-хитрец, с женой и пятнадцатилетней дочерью, как и все остальные присутствующие, цветом лица не отличались от белоснежного потолка, на котором малолетняя проститутка так и не прочитала огненных слов: мене, текел, фарес.