Охота на птичку
Шрифт:
Я зацелую ее везде. Особенно там, где сделал больно. Снова и снова она будет стонать от моих ласк, а я - хрипеть от ее. И мы не уснем до утра.
Но это будет через пять минут.
А сейчас я просто смотрю в ее глаза и вижу в них столько глубины, что можно утонуть. Но я с готовностью ныряю в эту бездну и на самом дне замечаю чудесное свечение. Что это? Любовь?
Мир вокруг затихает, дождь замолкает, дыхание останавливается. В одну секунду вспышкой в мозгу проносится: «Она моя. Надолго. Навсегда».
Просыпаемся мы только
На улице льет как из ведра, а мы - без зонтов и без понятия, чем заниматься в Париже в такую погоду.
Можно пойти по музеям - они в воскресенье открыты, но настроение у нас не совсем музейное. Целоваться и зажиматься под полотнами Рафаэля как-то не комильфо. Еще вгоним в краску Мону Лизу, и выставят нас из Лувра.
Пока доедаем свой послеобеденный завтрак, в поисках идей просматриваем путеводители.
– У нас есть обратные билеты? — спрашивает Соня. И я радуюсь ее безалаберности. Только сейчас додумалась спросить.
Большинство девушек никуда не едут, пока не уточнят все условия поездки и точное время возвращения домой. Третьякова все путешествия планировала самостоятельно: по отзывам отбирала отели, до минуты продумывала передвижения. Тотальный контроль — ее второе имя.
С Соней все иначе. Она ни разу не контролерша - не то, чтобы полагается на меня, но доверяет. С ней легко.
– Думал завтра вечером вернуться. Ты не против?
Вскидывает счастливые глаза, искрит ими так, что пасмурный день светлей становится.
– У тебя сейчас глаза синие, как грозовой океан, - говорю я, сраженный их красотой. — Знаешь, когда уже тучи на небе, но солнце еще проглядывает, океан становится не лазурным, а такого насыщенного синего цвета.
– Не знаю, я пока не видела океан, - пожимает плечами Соня.
– Почему?
– Потому что в Барселоне море. И в Анапе тоже море, и в Крыму, а больше я нигде не была.
– У моря нет той глубины, - комментирую я, и тут же в моей затуманенной чувствами башке возникает крутая идея.
От Парижа до океана всего пару часов на машине. В Нормандии живописный берег. Я бывал там и хорошо помню диковатые северные красоты, которые совсем не похожи на южные. Бухты с крутыми обрывами, густо покрытые зеленью склоны, старые маяки на выступающих утесах. Небольшие деревеньки с мощеными улочками, и в каждой обязательно есть таверна, в которой подают божественно вкусные мидии с картошкой!
Смотрю погоду: в Париже и завтра до вечера дождь, а в Нормандии сухо. Решения я всегда принимаю быстро. Звоню в ближайшую прокатную компанию и бронирую внедорожник.
Я покажу тебе океан, Птичка!
Уговаривать Соню не приходится. Мою импульсивную идею она принимает на ура. Не выделывается, что толком не увидела Париж, на который было так много планов, не уточняет детали — радостно соглашается, и мы спешим собирать рюкзаки. Из города выезжаем уже в сумерках.
По пути Соня практически не умолкает.
В следующее лето они решили всей семьей поехать на машине в Крым. Переправлялись в Керчь на пароме, потом долго ехали по выжженным крымским степям и добрались до райского уголка где-то под Алуштой. Отпуск был незабываемым, даже несмотря на то, что Соню до ожогов покусали медузы.
Она солнечно улыбается, предаваясь теплым семейным воспоминаниям, а мне сложно следить за дорогой. Хочется смотреть на нее, такую счастливую. Фотографирую для внутренней памяти, как она морщит нос, вспоминая медуз, и как восторженно описывает вкус крымских персиков. А потом в ее глазах оседает грусть, потому что радостные истории о море закончились. В следующий раз она увидела его только в Барселоне, спустя семь лет.
– Ты потому решила переехать жить к морю, что рядом с ним с тобой вечно что-то случалось? — интересуюсь я, пытаясь ее развеселить.
Птичка закатывает глаза, тоже хохочет.
Мы останавливаемся в придорожном городке. Я уже предвкушаю большую тарелку тех самых знаменитых мидий, но Соня категорически отказывается от морепродуктов и заказывает местные колбаски и сыры.
– Видеть их не могу, - кривится она. — Четыре года на средиземноморской диете.
– Звучит как жалоба мажорки.
– Как бывшей официантки из пляжного ресторана.
– Ты уволилась?
Кивает.
– Будешь развивать свой блог? — спрашиваю я сквозь зубы.
Это наш первый разговор о будущем. Не о совместном, но все же.
– Не буду. Я нашла работу в небольшой компании, занимающейся озеленением домов. Правда, придется уехать из Барселоны за сто километров, но это хорошее место и достойная работа. Приступаю через неделю.
Я рад слышать, что она завязывает с блогом и устраивается по профессии. Это круто, что у нее наконец-то получилось. Почувствует почву под ногами, уйдет неопределенность. Ее завтра станет ясным и уверенным, вот только, похоже, в нем нет меня. Неприятно.
До этого момента я как-то не задумывался, каким будет наше продолжение, и будет ли оно вообще. Оголтело и безрассудно добивался ее, не осознавая, для чего и почему мне нужна именно она. Важно было просто получить, поэтому я сосредоточился на процессе и не рефлексировал лишний раз.
Я был охотником, она — желанным и не самым простым трофеем. Одурманила и сбежала, спряталась где-то далеко, не подавала знаков. Это злило и стимулировало. Так со мной еще никто не поступал. Я принял вызов и погрузился в увлекательное сафари, ставшее моим тайным способом противостоять гребанной монархии отца.