Охота на птичку
Шрифт:
Стоит у кровати и сверлит взглядом. Дышит так шумно, что звуки океана перебивает, жадно жрет меня глазами, кожу ими сдирает. Он опасен и прекрасен в этом диком возбуждении! В его глазах настоящее безумие. Оно рвет его на части и передается мне. Заражает. Проникает во все клетки и уничтожает, ломая защитные функции.
Я становлюсь на колени и беру его за руку. Притягиваю к себе. Продолжая поглощать чернотой обезумевших глаз, он приближается. Слишком медленно для меня, изнывающей от почти болезненного желания слиться с ним, почувствовать его внутри. Но он не спешит. Останавливается
Дрожащими пальцами тянусь к его лицу. Веду по четким скулам и подбородку, трогаю напряженные губы, ловлю горячее дыхание. Не могу больше. Буквально врезаюсь в его рот, требовательно облизываю пересохшие губы, вынуждаю ответить. И он отвечает. Сжимает затылок, проникает языком и долго, глубоко целует.
Мне не хватает воздуха. Упираюсь руками в его плечи и отталкиваю. Все вокруг плывет и качается. Я одурманена страстью. Дезориентирована и обезволена. В глазах пелена, в голове туман, и собственное тело я больше не контролирую. Все права у него. Уступаю, отдаю, капитулирую.
Облизываю губы, впитывая вкус его языка, разворачиваюсь и становлюсь на четвереньки. Отыне его мечта - и моя тоже, и сбудется она прямо сейчас.
Никита кладет тяжелую руку мне на поясницу и слегка продавливает. Я перестаю дышать. Замираю, когда он несколько раз проводит головкой по моим набухшим и пульсирующим складкам. И звучно, со стоном, вдыхаю, как только он уверенно входит в меня. Ожидаю боли, но ее нет. Истекая от желания, принимаю его в себя полностью.
Как и обещал, он трогает меня везде. Прихватывает за шею, жадно мнет грудь, до треска сдавливает ребра. Въедается пальцами в бедра и насаживает на себя в удобном для себя ритме. Мое тело мне не принадлежит, он делает с ним, что пожелает. Его абсолютная власть пугает и вместе с тем дурманит, сводит с ума. Все это не похоже на те нежные и сладкие моменты, которые мы пережили прошлой ночью. Это совсем другой секс — дикий и первобытный, но именно в таком мы оба нуждались.
Его движения становятся мощней, мои стоны - громче. Мы приходим к финалу одновременно. В самом конце я вскакиваю, прижимаюсь спиной к его горячему животу и вскрикиваю так, что Никита зажимает мне рот и не отпускает, пока крики не переходят в жалобный скулеж.
Так и падаем вместе на кровать. Он придавливает меня своим обжигающим телом, нежно проводит рукой по вспотевшим щеке и шее, целует в скулу. А потом я слышу то, что больше всего хочу и боюсь услышать:
– Я люблю тебя, Птичка.
Сладостный морок удовольствия рассеивается. Эти слова одним махом срывают его и уносят в прошлое, где еще можно было разговаривать только взглядами и прикосновениями, пряча чувства в недосказанность. Теперь я должна сказать что-то в ответ. Он тяжело дышит мне в ухо, воздух вокруг странно звенит, океан шумит оглушающе. Мне жарко и тяжело от его тела, в горле шершавый ком. Молчу. Никита встает и уходит в душ.
Тревога, словно слизняк, проползает за ребрами, оставляет горький след. Смотрю на закрывшуюся за Никитой дверь ванной, массирую солнечное сплетение - растираю давящую боль. Ну почему я не ответила,
Сажусь на кровати и чувствую, как из меня обильно выливается что-то горячее. У нас что, был незащищенный секс? Нет, такого не может быть. Я видела, как Никита снимал презерватив. Это мое удовольствие никак не перестанет выходить. В голове уже лед, а тело все еще плавится.
Вернувшись, Никита как ни в чем ни бывало целует меня и предлагает попробовать кальвадос, купленный после ужина у трактирщика. По нему и не скажешь, что он сколько-нибудь огорчен. Та же вальяжная походка, уверенная улыбка и пошлые шуточки. Только во взгляде вопрос. Или мне показалось?
От кальвадоса отказываюсь, иду в душ и задерживаюсь там. Долго стою под прохладной водой, пытаясь навести порядок в мыслях.
А что, если правда любит? Вдруг обиделся? Что именно меня смутило? Не так я ожидала услышать признание. Вообще не ожидала от него. Но ведь ждала! Не доверяю. Почему не призналась? Испугалась. А если правда?
Разрозненные вопросы и ответы хаотично носятся в моем воспаленном мозгу, никак не хотят выстраиваться в логическую цепочку. Это изматывает.
Подхожу к зеркалу, смотрю на свое отражение чувствую, как в груди снова нарастает боль. На этот раз она острее. Он всегда говорит правду и держит обещания.
Я совершила ошибку, промолчав.
В комнате непривычно тихо, полумрак. Окно в мой личный океан закрыто, Никита лежит на кровати и, кажется, уже спит. Выключаю ночник и ложусь рядом, но на расстоянии. Прислушиваюсь. Его размеренное ровное дыхание начинает убаюкивать.
– И я люблю тебя, Никита Гордиевский. Давно люблю, - произношу еле слышно в темноту. Завтра я обязательно повторю эту фразу, глядя ему в глаза.
Засыпаю любимой и самой счастливой на этой планете.
Но утро понедельника все меняет.
Глава 35
Соня
Никогда и никого я больше не полюблю
Меня будят приглушенные звуки входящих сообщений от мамы. Ее номер в списке «важные», в числе трех абонентов, звонки и сообщения от которых я принимаю даже в режиме «не беспокоить». В списке еще Дашка и Никита - его номер я добавила только позавчера.
Тянусь к тумбочке. На экране телефона светится:
«Привет. Позвони, когда сможешь. Не срочно. Мама»
Очень странное сообщение. Обычно она вообще не пишет, а сразу звонит. Но, видимо, после нашего последнего, в край неудачного разговора решила начать издалека. Надо будет набрать ее позже. Сейчас только восемь утра
Надеюсь поспать еще хотя бы полчасика, поворачиваюсь на другой бок и обнаруживаю пустую подушку. Никиты в номере нет. Бросаю быстрый взгляд на кресло у окна — его рюкзак на месте. Значит, просто вышел.
Стоп. Окно. Ведь за ним океан! Тот, который вчера так возбуждающе вздыхал, потом поглощал своим шумом мои стоны, а после - грохотал прямо в моей голове, не позволяя признаться Никите в любви.
О боже! Он сказал вчера, что любит? Мне ведь не приснилось?
Вскакиваю с кровати, в два прыжка оказываюсь у окна. Одергиваю занавеску и восторженно пищу.