Охота на рэкетиров
Шрифт:
— Андрей!.. — позвала Кристина, снова появляясь на балконе. — Андрей!..
«Если она слышала хотя бы половину его болтовни, я даже не представляю, чего ждать», — думал Андрей, покорно поднимаясь наверх.
И действительно, разразился грандиозный скандал. Для Андрея тем более отвратительный, что Кристина, в сущности, была права. Если б не совершенно недопустимый тон, взятый госпожой Бонасюк с самого начала, да подбор эпитетов, которыми она наградила как самого Андрея, так и его незадачливого приятеля, ему бы нечего было возразить. Но она рвала и метала, полностью соскочив с тормозов. На
Вполне вероятно, что этим бы все и обошлось. Возможно, покричав немного друг на друга и спустив таким образом пары, оба, в итоге, пошли бы на попятную — так, по крайней мере, у них уже было. Если бы не Атасов, который, по-прежнему сидя на нижней ступеньке лестницы, незримо присутствовал в комнате, воздействуя на обоих, как катализатор в большой дерьмовой реакции. А потому скандал удался. С обеих сторон были вывернуты ведра помоев, после чего противники разошлись, пока не дошло до рукопашной.
Кристина, напоследок помянув безотказного, добрейшего Василия Васильевича, интеллигентнейшего человека, доцента и кандидата технических наук, какому иная тупоумная дубоголовая мразь не годится в подметки, удалилась вне себя на балкон, где замерла, облокотившись на перила и уставившись в далекое море. Андрей, опустошенный, как пробитое гвоздем колесо, уныло понурив голову, поплелся собирать вещи. О том, чтобы остаться в лагере, нечего было и думать. Одна часть Андрея горячо сожалела об обидных словах, сорвавшихся с языка как бы самопроизвольно. Эта часть стояла перед Кристиной на коленях, целовала ручку и со слезами на глазах уверяла, что никакая она не больная на голову истеричка, не конченая стерва и уж, конечно, не жирная давалка. Вторая часть жаждала подхватить ее за щиколотки и перебросить через перила. Чтобы побороть раздвоение личности, Андрей сконцентрировался на работе. Он быстро уложил сумки и поволок их вниз.
Атасов молча присоединился к Андрею. Он, конечно же, слышал каждое слово из тех, что были озвучены разъяренной парочкой, однако, упорно притворялся глухонемым. Вдвоем они споро снарядили «Альфу», машина осталась одна на троих.
Андрей поднялся за Кристиной. Та соизволила спуститься и заняла заднее сиденье.
— Довезете меня до ближайшего железнодорожного вокзала, — ледяным тоном проговорила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Лицо ее хранило совершенно непроницаемое выражение.
Полуденное солнце припекало вовсю. За скалистыми утесами миллиардом рассыпанных до горизонта алмазов сверкало Черное море. Заплывшая салом семейка — бегемотоподобный папа, не уступающая ему мама и сверхупитанный сынок лет десяти — прошлепала мимо в сторону пляжа. Все трое были в пляжных шлепанцах, ярких панамках и солнцезащитных очках. Сынок нес на голове резиновый
— Дуй за толстым, Бандура, — небрежно обронил Атасов, подразумевая, очевидно, достойного супруга кастелянши. — Пускай чешет сюда, номера, типа, принимать…
Андрей дернулся было исполнять, но тут Кристина издала совершенно неподражаемое, уничижительно-оскорбительное фырканье. Это остановило Андрея, как ушат ледяной воды.
— Сам… — с обидой вскинулся он. «Сам иди, командир хренов!» — вертелось на языке, но так и осталось при нем, поскольку рот снова открыл Атасов:
— Отставить, Бандура. Вон он, типа. Сам к нам прется.
Андрей повернул голову. Из-за кустов действительно выплыл «кастелян», окрещенный Кристиной Туловищем. Накануне вечером, когда они были счастливы, веселы и мечтали только о хорошей двуспальной кровати.
Присмотревшись внимательней к фигуре доблестного работника базы отдыха, Андрей с удивлением обнаружил, что тот перемещается рывками. То притормаживает, словно наткнувшись на невидимую преграду, то неудержимо валится вперед. Было похоже, что Туловище угодил в неистовый тропический ураган и борется с порывами ветра неимоверной силы. Андрей невольно усмехнулся. В следующую минуту «кастелян» поравнялся с машиной, сверкнув исподлобья так свирепо, что Андрей сообразил — его ухмылка не осталась незамеченной и совершенно справедливо отнесена Туловищем на свой счет.
Лицо «кастеляна» отражало тяжелейшую степень похмелья. В глазах блуждали отсветы большевистского флага, нос пронизали предательски синие прожилки, мешки под глазами угрожающе наползли на щеки.
— Может, он ночью, типа, с утеса упал? — в полголоса предположил Атасов, чем и разбудил лесной пожар. Муж кастелянши и так пребывал не в духе, очевидно, принадлежа к тому типу пьяниц, которых похмелье доводит до ручки. Лицо пошло багровыми пятнами — все он расслышал, значит. Пригнул голову и шагнул в домик, как бык на арену амфитеатра.
— Грязищу-на развели, — бурчал он через минуту, покидая комнату, доставшуюся Кристине с Андреем. Никакой грязищи, конечно же, не было, просто Туловище следовало по давно обкатанной схеме, собираясь сбить с незадачливых клиентов обыкновенные отечественные чаевые, — двух ложек на столе не хватает… одного стакана-на нету. Зеркало разбили, мать-перемать — кто будет платить?!
«Кристина, — со злостью подумал Андрей. — Это ее работа. Не фиг было бегать туда-сюда, как на срачку, все гребаное утро, и дверью постояннохлопать. Вот пускай и платит». Приняв решение до поры до времени помалкивать, Андрей порхал следом, как референт за серьезным боссом.
— Да ладно тебе, решим как-то…
Пассивность Бандуры создала у «кастеляна» обманчивое впечатление собственной силы, и он решил нагнать на Андрея страху. Едва заглянув в комнату Атасова, «кастелян» принялся орать:
— А это что за срач!? Что это за срач, мать-перемать-на?!!
Крыть, по сути, было нечем. Бутылки валялись повсюду, наводя на мысли о взрыве в пункте приема стеклотары. Между бутылками желтели окурки, это Атасов под утро вывернул на пол пепельницу.
— Ты это что за говнище мне тут развел?! — не на шутку распалился «кастелян». — Кто — на, выгребать за тобой будет?!