Охота на «Сокола» (F-16)
Шрифт:
– Ты для меня как яркая звезда… Гали… Я люблю тебя!
Он был явно в ударе. Его глаза светились счастьем. Гали мягко произнесла:
– А ты, для меня – Млечный путь, который, увлекает звезду в опасное и одновременно захватывающее галактическое путешествие.
Они сделали по глотку. Холодные пузырьки радостно искрились в бокалах. Казалось, ничего не могло омрачить долгожданной встречи двух любовников.
Гали взяла подарок и стала любоваться серебристо-матовыми жемчужинами.
– Они теплые, потрогай! Ничего подобного раньше не видела. Они наверное
– С Окинавы. Их добывают специально натренированные женщины. Они могут оставаться под водой, на большой глубине до десяти минут, представляешь? Мужчинам – ныряльщикам это не под силу.
– Ты мне сделал царский подарок, даже и не знаю, чем тебе отплатить?
Гали взяла фужер и стала тонкой струйкой лить шампанское на грудь пилота.
– Ой, какая я неряха! Можно я здесь приберусь немного, мой господин? Она стала слизывать капли напитка с сосков Стива.
Анатолий, в это время, сидел в кресле у себя в номере, с включенным транзистором. Он надел наушник и стал слушать, что происходит у Гали. Небольшой микрофон-передатчик в виде деревянной планки, он незаметно прикрепил под прикроватной тумбочкой в номере Гали, когда она вертелась перед зеркалом в ванной.
Впрочем, пока не происходило ничего, заслуживающего внимания. Стив нашел в Гали внимательную слушательницу, которую интересовала каждая мелочь.
– Беда, не приходит одна, любовь моя. Ты же знаешь – я с детства мечтал стать летчиком-истребителем. Не просто летать в небе, а летать на боевом самолете. Понимаешь? С земли ты видишь, как над тобой проносится эта… эта машина, а потом тебя накрывает волна звука. Моя мечта осуществилась, я был вне себя от счастья, когда, наконец, один, без инструктора, поднялся в небо. Со временем я стал отличным пилотом, скажу тебе без ложной скромности. Я стал командиром авиакрыла. Однако на должность, на которую я так рассчитывал, занял полное ничтожество. Меня переполняет ярость.
– Это вполне естественно, дорогой. Тебя недооценивают.
– К тому же, наши психиатры решили – не обращая внимание на реплику Гали, продолжал Стив – что у меня слегка поехала крыша. Кто-то настучал, что я пил, как лошадь, после смерти родителей. Мне что, им рассказывать про свои семейные неурядицы?! Ждать от них сочувствия? Я привык справляться со своими проблемами сам. Все они лезут ко мне либо с деланным сочувствием, либо с расспросами – что у меня случилось? Какое кому дело?! И вот теперь меня держат за психа.
– А ты веди себя, как нормальный человек, который пережил сильный стресс. Было бы странно, если, испытав такое горе, человек остался бы абсолютно спокоен. Ты, в конце концов, не киношный Джеймс Бонд! И врачи все это хорошо знают. Конечно, эта история с письмом… Она добавила перца, и ты сорвался – отсюда и отстранение от полетов.
Я хотела тебя спросить, но можешь не отвечать – что ты сделал с письмом? Ты поговорил с женой?
– Нет, я его уничтожил – сжег и пепел развеял по ветру. Это письмо – прямая дорога к разводу, мне сейчас только этого не хватало, ты согласна?
– Тебе
– Ты любишь меня? – неожиданно спросил Стив и так доверчиво посмотрел на Гали, что она даже немного смутилась. Трудно отвечать, когда тебя спрашивают напрямик.
– А ты сомневаешься?
– Нет, не сомневаюсь. Но я хочу быть абсолютно уверенным, что мы с тобой не расстанемся, даже, если не перепрыгнем пропасть в два прыжка.
Гали немного медлила с ответом, она подбирала слова, которые сейчас сыграют решающую роль в этой пьесе. Она начала плести кружева издалека.
– Ты знаешь, чем вы, стебанутые американцы, отличаетесь от наших русских долбаебов?
– Поясни.
– Вы, прежде, чем перепрыгнуть пропасть в два прыжка, рассчитаете все по науке – учтете абсолютно все: вес прыгающего, количество дерьма в его прямой кишке, вес золотых коронок, длину его ног и прочее. Да, в придачу, длину прыжка, плотность воздуха над пропастью и его влажность, а также количество комаров, с которыми прыгун может столкнуться в полете. Потом построите в ангаре модель пропасти и будете полгода тренироваться, используя супер мощные компьютеры.
Русский же, если ему невтерпеж, махнет стакан водки, хрястнет шапкой о землю, перекрестится, скажет «Где наша не пропадала!» и прыгнет. И ангел-хранитель, за веру в чудо, перенесет его, хоть через две пропасти и аккуратно поставит на ноги. Да еще незаметно, спадающие порты подтянет, и с задницы пыль отряхнет. Но, русский, подивившись этому чуду, вдруг спохватится, что забыл шапчонку на той стороне, а шапку жалко – скоро зима, а второй нетути. Вот он и решит, дурень, что ему всегда везет – разбежится и пиз-нет в пропасть.
– А где же ангел – хранитель?
– А у него знаешь сколько в России таких раздолбаев? Он, может в это время, возвращал уже с того света смельчака, который на спор, прыгнул с колокольни с зонтиком. Ты меня понял? Это я тебе ответила, люблю ли я тебя. Давай отдадим железо русским, получим хорошие деньги и перепрыгнем через пропасть туда, где нас никто не найдет, ни русские, ни янки.
– Это не железо! Это вершина современной технической мысли! Это машина, которая дает ощущение абсолютного счастья, когда ты в воздухе. Жаль, что не могу показать тебе что значит летать на сверхзвуке! Это такое… фантастическое чувство!
– Эта машина сделана для того, чтобы убивать людей, – отрезала Гали – Нести бомбы, или сбивать таких же пилотов как ты.
– Может быть ты и права…
Стив задумался и посерьезнел.
– Послушай, – он лег на кровать и положил голову на живот Гали, – а может быть, не стоит все это затевать? Мои дети будут считать меня подлецом. На них все будут показывать пальцем и говорить: «Их отец – предатель». Они, наверно, даже откажутся от денег, которые я буду им присылать. А самое главное: сколько пройдет времени – месяцев, лет, пока я смогу их увидеть вновь?