Охота на ведьму
Шрифт:
– И как часто мужчине этого хочется?
Эльзбет сглотнула, улыбка исчезла с ее лица.
– Первые полгода Рупрехт хотел каждую ночь. Но теперь, когда скоро появится ребенок…
– Каждую ночь? – Я потрясенно уставилась на нее. – А если тебе не хочется?
– Я как-то не решилась говорить такое Рупрехту. Но… – Она понизила голос. – Есть некие травы, их можно подмешать мужчине в пиво. От них он чувствует усталость, и ему ничего не хочется. Кроме того, нужно положить под матрас свиток с заклинанием. Я спрашивала у своей повитухи, та мне все это дала, и правда немного помогло.
– Немного, значит… – пробормотала я, качая головой.
Нет, я вообще не хотела ни разу отдаваться Аберлину, не хотела, чтобы он трогал меня, залезал на меня… Нужно предотвратить эту свадьбу во что бы то ни стало.
Глава 10
В
Генрих тщетно пытался забыться полуденным сном. Вот уже несколько дней его терзала смутная тревога, по ночам не дававшая погрузиться в короткий и без того сон, а днем отвлекавшая от работы. И вызвана она была не только тем, что его постигли все эти неприятности. Региональный собор в Кольмаре, на который собрались представители всех доминиканских монастырей в церковной провинции Тевтония, закончился в этом году скандалом. Как и ожидалось, все снова свелось к старому спору: имеет ли орден право обладать имуществом или нет. Имелась в виду не только личная собственность каждого монаха, которая отходила монастырю после принятия монахом пострига, но и доходы от налогов и сборов, а также пожертвований. К сожалению, сторонники кельнского приора Якоба Шпренгера и главы церковной провинции – оба этих господина были рьяными приверженцами церковной реформы в духе Августина – добились большинства голосов на соборе и угрожали обратиться к самому папе с жалобой на всех противников реформы. И Крамер не сдержался. Он выступил с дерзким заявлением о том, что ни он, ни его собратья никогда не уступят под давлением обсервантов [58] , ведь еще Папа Римский Иоанн осуждал сторонников бедности в ордене францисканцев и выдвигал аргумент о том, что собственность – необходимая предпосылка монастырской жизни, а тезис, согласно которому Иисус и апостолы ничем не владели, искажает текст Евангелий и потому является еретическим. «Собственность угодна самому Господу, и с этим согласен и наш великий понтифик!» – выкрикнул Генрих на собрании, когда в зале зашумели. Собравшиеся вокруг него монахи поддержали его бурными аплодисментами, но остальные члены собора разразились неодобрительными возгласами. После этого Крамер со своими немногочисленными сторонниками – приорами монастырей в Аугсбурге, Шпайере и Фризахского представительства от Зальцбурга, а также настоятелями некоторых более мелких монастырей – покинул зал собрания, решив продолжить заседание уже в Селесте. Шпренгер еще и крикнул ему вслед, мол, он, Генрих Крамер, всего лишь обезумевший проповедник, и его упрямство и ярость делают его недостойным должности приора. Последствия этого заявления не заставят себя долго ждать.
58
Обсерванты – реформистское движение внутри ордена доминиканцев, выступавшее за строгое соблюдение правил ордена, в том числе требования нестяжательства.
Похоже, его отношения со Шпренгером испорчены навсегда, более того, орден оказался на грани раскола, как это уже случилось с францисканцами. Теперь же Генрих думал о том, следует ли ему воспринимать слова Шпренгера всерьез и кого в этой ситуации поддержит Святой Престол. Якоб Шпренгер был не только знаменитым богословом, но и вдобавок папским инквизитором в диоцезах Майнца, Кельна и Трира. Папа Сикст IV, хоть и был честолюбцем и ценителем роскоши, сейчас уже состарился, и его мало интересовало то, что происходит за пределами Рима.
Генриху всегда удавалось выпутываться из любых неприятностей. Как тогда в Риме, когда его арестовали за обвинения в адрес императора Священной Римской империи Фридриха: мало того, что Святой Престол вступился за Крамера и того отпустили, – в тот же день папа Сикст IV сделал его инквизитором! У него были связи в курии [59] и несколько влиятельных покровителей в руководстве ордена, этого у него не отнять, и именно это, видимо, так раздражало Шпренгера.
Еще немного поворочавшись в кровати, Крамер наконец-то встал. Может быть, еда была слишком жирной? Сегодня он отобедал в гостевой комнате своего дома. Собственно, после того, как приор отсутствовал несколько дней, ему следовало бы поесть в зале с монахами, но у Генриха не возникало ни малейшего желания
59
Римская курия – папский административный орган.
60
Утреня – полуночная молитва в литургии часов.
Его раздумья прервал стук в дверь. Надев тапочки, Крамер поплелся в коридор и нерешительно остановился у двери.
– Ты там, отец приор? – донесся из-за двери стариковский голос.
– Тут, брат привратник. – Поскольку Генрих следовал примеру своих собратьев и, даже будучи приором, не запирал дверь, его молчание дало бы понять посетителю, что его не следует беспокоить. – Входи.
– Прости, отец приор, что я прерываю твой дневной покой. – Привратник, брат Клаус, выглядел смущенным. – Но у меня для тебя срочное известие.
– Известие? – обеспокоенно прищурился Крамер.
Неужели Шпренгер взялся за дело так быстро?
Привратник протянул ему небольшой свиток – серая невзрачная бумага, на которой обычно писали купцы, а вовсе не пергамент. И даже печати на свитке не было.
Брат Клаус уже собирался уйти, но Крамер попросил его задержаться. Он развязал перетягивавшую свиток нитку и развернул лист. Невзирая на возраст, Генрих все еще мог похвастаться острым зрением, и его взгляд пробежал коряво написанные слова:
«Можна мне пагаварить с вами? сротчна. с благадарнастью, Сюзанна»
Настоятель опустил свиток, чувствуя, как его сердце забилось чаще.
– Кто принес это послание к воротам монастыря?
– Какой-то мальчонка, из тех, кто прислуживает господам в городе.
– Ты прочел это письмо, брат Клаус?
– Как ты мог подумать такое! Оно… от Шпренгера и его приспешников? – Брат Клаус был верным другом Крамера.
Генрих ободряюще хлопнул его по плечу.
– Нет. Тут один молодой человек попал в беду, возможно, понадобится моя помощь. Пришли ко мне юного брата Мартина, чтобы я продиктовал ему свой ответ.
Когда дверь за привратником закрылась, Крамер опустился на лавку в прихожей.
Сюзанна! Он даже не думал, что эта юная девушка умеет читать и писать. Но, наверное, ее научил Мартин. А какие трогательные ошибки она допустила при написании письма! Генрих перечитывал ее настойчивые слова вновь и вновь. Неужели мастер Буркхард начал распускать сплетни? А ведь приор сходил к врачевателю сразу после разговора с братом Мартином и вынес Буркхарду суровый выговор. Он заявил мастеру, что запретит тому пользовать монахов в своем монастыре, ежели врачеватель станет распространять слухи о жене Миттнахта; более того, Крамер угрожал подать жалобу в городской совет.
Однако же чем больше он узнавал об этой новой ереси ведьм, тем бо`льшие сомнения одолевали его в связи со смертью Маргариты. Генрих уже не был так уверен в том, что Маргарита выпала из окна в порыве безумия, навеянного злыми чарами неизвестного советника, хотя именно в этой версии случившегося ему удалось убедить священника и мастера-лекаря. Дело в том, что, по его опыту, злые чары наводили только женщины-безбожницы. Да, Крамер хотел помочь Сюзанне и ее семье в этой сложной ситуации, но сейчас он уже сомневался в том, что его решение было правильным. В конце концов, еще в юности Маргарита отличалась некоторым легкомыслием, верно? Что, если на нее не наводили порчу, а она сама, по собственной воле, заключила сделку с дьяволом?
И вдруг его осенило: мать Маргариты была родом из Кестенхольца и родила своих детей в этой деревеньке неподалеку от Селесты, а ведь именно там шесть лет назад две повитухи были преданы сожжению по обвинению в ведовстве, так? Мартин тоже родился в Кестенхольце, в этом приор был уверен. Что, если одна из тех повитух принимала роды у Маргариты? Возможно, это не просто совпадение. Известно же, что эти злокозненные старухи, служащие Сатане, ищут молодых женщин, стремящихся предаваться земным радостям и потакать вожделениям плоти, а когда находят таких, толкают их на блуд с дьяволом.