Охота в Лагарте. За два часа до темноты
Шрифт:
— Только что были видны лишь два, а вам удалось увидеть и третьего, — почтительно заметил Каван и поднес бинокль к глазам. — Да, да, теперь и я вижу!
Шэдде почувствовал удовлетворение — он обнаружил ходовых огней больше, чем впередсмотрящие и вахтенный офицер.
— Не хотите ли выпить чашку горячего какао? — предложил Каван.
— Пожалуй, — после некоторого колебания согласился Шэдде.
Вестовой подал чашку какао, и руки Шэдде, озябшие на холодном утреннем воздухе, сразу ощутили приятное тепло.
— В котором часу восход солнца?
— В ноль три
— Рановато.
— Да, сэр, но зато длинный день.
Шэдде просунул голову и плечи под защитный козырек над штурманским столом, включил освещение и, отпивая какао, стал рассматривать на карте маленькие кружки с аккуратно выписанным временем против каждого из них. Кружки и время означали место корабля на тот или иной час. Против собственного желания он вынужден был признать, что его первый помощник вовсе неплохой офицер — внимательный, пунктуальный, знающий свое дело.
Допив какао, Шэдде выключил фонарик и подошел к краю мостика, выходившему на корму. Серые тона раннего утра стали сменяться розовыми, и вместе с разгорающимся рассветом улучшилось настроение Шэдде. Не то наступление дня, не то горячее какао породили у него ощущение благополучия, а утренняя свежесть помогла хоть на время забыть о тревоге и озабоченности, охвативших его ночью. Сейчас его окружало то, что он понимал и знал, — ничего двуличного, ничего дурного. Он вернулся на носовую часть мостика, взглянул вниз, на блестевший от воды корпус лодки, и, повернувшись спиной к ветру, прислонился к ограждению. На фоне розовато-серых облаков четко вырисовывались перископ и антенна радиорубки. Над Шэдде, неустанно ведя поиск, вращалась антенна радиолокатора; снизу доносились приглушенный гул турбин и равномерные удары волн о борта корабля.
— Хотите закурить, первый? — спросил он и достал портсигар.
— С удовольствием, сэр.
Некоторое время они молча курили.
— Какой смысл обладать подобным чудовищем и не иметь возможности применить его на деле? — прервал молчание Шэдде.
— Вы имеете в виду наш корабль?
— Да.
— Но разве ничего не значит сам факт, что подобные корабли у нас есть? Ведь они же представляют собой… как это называется… да, средство устрашения. Вы, если я правильно понял, недовольны тем, что это средство устрашения пока не приводится в действие? А я хочу верить, что и необходимости в этом никогда не возникнет.
— Вот в этом-то и беда! Десятки миллионов фунтов стерлингов, выброшенных на ветер, изумительные приборы и механизмы, высококвалифицированные специалисты… А люди, подобно вам, считают, что никогда не возникнет надобности привести все это в действие. Вот вы, первый помощник командира корабля, англичанин. Неужели вы не предпочитаете умереть стоя, вместо того чтобы жить на коленях? Влачить существование под пятой этих… — Шэдде кивнул подбородком в сторону востока. Вначале этот жест озадачил Кавана, но он тут же сообразил, что командир имеет в виду Советский Союз.
Шэдде помолчал, потом, не ожидая ответа Кавана, заговорил о своем «ровере» и о путешествии на нем по Франции, которое он хотел совершить во время очередного отпуска.
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Шэдде наконец ушел с мостика.
Баддингтон, как обычно, поднялся рано. Вскоре после семи он захлопнул книгу, которую читал, и направился в кают-компанию. Он собирался написать письмо жене и отправить его с первой же почтой, а потом пройти на мостик и полюбоваться красками начинающегося дня. Он постоял некоторое время в отсеке центрального поста, всматриваясь в экран радиолокатора. Накануне вечером лейтенант Саймингтон объяснил ему, как разбираться в показаниях прибора. Баддингтон вновь и вновь подивился тому, с какой четкостью отражаются на экране береговая линия и суда, находящиеся в пределах радиолокационной видимости. Он мысленно похвалил себя за то, что так быстро научился «читать» отражения на экране локатора.
Направляясь в кают компанию, Баддингтон увидел я услышал нечто такое, что заставило его замереть на месте. У двери в буфетную спиной к нему стояли вестовые Таргет и Миллер. Таргет что-то держал перед собой, а Миллер, вытянув шею, пытался это рассмотреть. До Баддингтона донесся шепот Миллера:
— Лучше минут через десять, в продовольственной кладовой. Здесь нас того и гляди застукают.
Заметив время — 07.08, Баддингтон кашлянул и вошел в кают-компанию. Вестовые отскочили друг от друга и поздоровались с ним. Дасти Миллер быстро спрятал за спину левую руку, но Баддингтон успел заметить, что он держит в ней коричневый пакет. Пятясь, вестовой скрылся в буфетной и, тихонько насвистывая, принялся что-то прибирать. Баддингтон уселся поудобнее в кресло и погрузился в чтение журнала.
Спустя несколько минут Миллер покинул буфетную и вышел из кают-компании, а вскоре за ним последовал и Таргет. Баддингтон снова взглянул на часы: 07.13. Он продолжал делать вид, что поглощен чтением журнала, но в 07.20 поднялся к прошел в отсек центрального поста. Маленький и неприметный, он носил башмаки на резиновых подошвах и передвигался бесшумно. Затем он спустился на среднюю палубу, где находилась продовольственная кладовая, укрытая сейчас от него стальной стенкой перископного колодца. Баддингтон прокрался по коридору и оказался почти рядом с дверью продовольственной кладовой. Оттуда слышался тихий разговор.
Время было дорого, в любую минуту в коридоре мог появиться кто-нибудь из экипажа. Делая вид, что он углублен в чтение объявлений на висевшей тут доске, Баддингтон внимательно прислушивался к доносившимся до него обрывкам разговора. Говорил Таргет, но Баддингтон мог разобрать лишь отдельные фразы, показавшиеся ему довольно-таки странными.
— …ты уверен, Дасти, что здесь никто не найдет?.. Поставь банки сверху… рискованное дело… агенты… двое в Портсмуте… большие деньги за такие негативы…