Охотница за скальпами

Сальгари Эмилио

С этими словами бандит раскланялся и вышел, сопровождаемый двумя индейцами, не обращая внимания на то, что Гарри и Джордж вслед ему посылали свирепые ругательства.

– Перестаньте, ребята! – успокоил их шериф. – У этого человека такая толстая шкура, что словами его не проймешь… Подумаем лучше о том, как мы будем есть? Ведь руки у нас связаны, а ногами ничего не сделаешь.

Словно в ответ ему, в вигвам вошли четверо вооруженных индейцев, которые сначала связали ноги пленников, положительно опутав их, а потом освободили их руки и удалились, предоставляя бледнолицым расправиться с поданным завтраком.

– Нет, какова

любезность? – засмеялся Бэд Тернер, принимаясь насыщаться. – Ей-богу, не будь этого маленького недоразумения, правильнее сказать – этой чисто женской капризной настойчивости, непременного желания пополнить свою коллекцию скальпов нашими шевелюрами, Миннегагу можно было бы признать образцовой хозяйкой. Ее любезность превышает все, что я мог предвидеть. Начинаю подозревать, что тут дело не обошлось без поэтического чувства: кажется, краснокожая мисс обладает очень чувствительным сердечком, и если она приняла такие экстраординарные меры, чтобы заполучить нас в свои ручки, то это вызвано не чем иным, как романтическими наклонностями молодой особы. Бьюсь об заклад, она влюбилась-таки в кого-то из нас. Но в кого? Ты, Джон, слишком стар, годишься ей в дедушки, вы, ребята, к сожалению, умеете только ругаться и не обладаете хорошими манерами. При всей моей скромности вынужден предположить, что именно моя эффектная наружность произвела такое грандиозное впечатление на краснокожую красотку…

Трапперы, позабыв о своем печальном положении, дружно и громко расхохотались.

– За чем дело стало, шериф? – толкнул его в бок индейский агент. – Делайте предложение, женитесь! Мы будем шаферами. Миннегага устроит пир на весь мир и угостит нас на славу.

– Ладно! Надо подумать сначала! А чтобы думать логично, надо наполнить свои желудки хотя бы тем, что имеется в нашем распоряжении. За дело же, джентльмены!

И они принялись за истребление принесенной в вигвам провизии. Нескольких глотков обжигающего горло виски было достаточно для того, чтобы заставить несчастливцев почти совершенно забыть об ожидавшей их участи, и они с усердием принялись за завтрак. А покончив с этим делом, стали непринужденно болтать.

Полчаса спустя в вигвам вошел Красное Облако, сопровождаемый шестью вооруженными воинами.

– Совет уже собрался и ожидает вас, бледнолицые! – сказал он.

– Очень благодарны за сообщение! – отозвался Бэд Тернер.

– Предстаньте пред лицом ваших судей с бодрым духом.

– Ах ты, старый шут! – выругался, поднимаясь на ноги, Гарри.

Четверо пленников вышли под конвоем индейцев, покидая служившую им убежищем палатку.

Выйдя на воздух, Бэд Тернер победоносно замахал бутылкой, в которой оставалось еще порядочное количество виски.

– Если нам придется слишком много болтать, – сказал он, – у нас еще есть чем промочить горло. Идемте же, товарищи!

Глава II

Пещера мертвецов

«Великий совет», который должен был судить четырех белых пленников, для заседания избрал место в вигваме самой Миннегаги. Палатка эта, устроенная из складного каркаса, обтянутого хорошо выделанными и украшенными узорами шкурами бизонов, отличалась от других и размерами, и относительной чистотой.

Суд состоял из председателя, роль которого играл Красное Облако, его помощника Сэнди Гука и четырех избранных краснокожих воинов, носивших курьезные имена: тут был Тяжелый Сапог, Белая Птица,

Горбатый Бизон, Проворные Ноги.

Миннегага, являвшаяся представительницей обвинения, восседала отдельно от остальных.

При входе пленников импровизированные судьи поднялись и приветствовали их неопределенным возгласом, звучавшим довольно зловеще. Белые на этот возглас ответили пожатием плеч, а затем, по примеру своих судей, расположились против них на разостланной на полу шкуре бизона. После этого дверь вигвама была закрыта, а вокруг разместились две дюжины вооруженных карабинами воинов.

Суд приступил к разбору дела.

Красное Облако набил табаком свой калюмет, взял прямо пальцами уголек из горевшего посреди вигвама костра, наполнявшего весь шатер едким дымом, зажег трубку, сделал две или три затяжки, потом передал ближайшему товарищу, то есть Сэнди Гуку. Тот, в свою очередь, затянувшись несколько раз, передал калюмет Горбатому Бизону. От Горбатого Бизона трубка перешла к Белой Птице и так далее.

Пленники ожидали, что придет и их очередь, но их не удостоили чести, и даже Миннегага не получила калюмета. Когда курение закончилось, Красное Облако обратился к своей дочери и сказал:

– Обвиняй!

Миннегага вскочила со своего места, одним движением сбросила с себя великолепный плащ, величественно выпрямилась, поразительно напоминая свою покойную мать, и, показывая рукой на Джона, индейского агента, заговорила:

– Перед вами, наиболее храбрыми и знаменитыми воинами нашего племени, я обвиняю этого человека в том, что он скальпировал мою мать! Он убил великого сахема сиу!

Потом, обернувшись к трапперам, Гарри и Джорджу, она продолжала:

– Я обвиняю перед вами, о воины, этих двух бледнолицых в том, что они расстреляли моего сводного брата, великого воина Птицу Ночи в Ущелье Могил. Я жду, что вы отомстите за погибших.

– Хорошо! – произнес Красное Облако, который тем временем получил обратно свой калюмет и целиком погрузился в раскуривание трубки. – Хорошо! Ты сказала! Теперь будет говорить бледнолицый с седыми волосами. Послушаем!

Джон, к которому были обращены эти слова, нерешительно махнул рукой, как бы отказываясь говорить. Но потом заговорил:

– Правда, я скальпировал мать Миннегаги, но только потому, что я должен был отомстить ей: раньше Ялла скальпировала моего командира и своего бывшего мужа, полковника Деванделля. Я ничего не сделал противного обычаям, царящим в прериях. Но зачем об этом рассказывать так долго? Моя участь решена! Я это знаю и только могу сказать: перестаньте разыгрывать комедию! Вам нужен мой скальп. Вы решили убить меня. К сожалению, я беззащитен и не могу сопротивляться. Расправляйтесь со мною, но помните, что настанет час, и вы за мой скальп заплатите своими, потому что мстители уже близки!

– Длинные Ножи с востока еще далеки, – промолвил равнодушно Красное Облако, – если белый человек надеется на их помощь, он жестоко ошибается. Сидящий Бык позаботится о том, чтобы разогнать их или уничтожить в дебрях Ларами. Пусть говорят теперь другие обвиняемые.

– Что говорить-то! – отозвался Гарри. – Ну, да, я принял участие в расстреле этого самого, как его… Птицы Ночи. Смешно было бы отказываться, отговариваться. Я был не один. Там было много других солдат. Командир отдал приказ расстрелять пленника! Разве воин может отказаться, если вождь приказывает? Я исполнил только мой долг. Вот и все!