Охотница за скальпами
Шрифт:
– Питал ли ты ненависть к Птице Ночи? – спросил Красное Облако.
– Разумеется, никакой ненависти! В первый и в последний раз в жизни я его тогда видел.
– Что может сказать твой товарищ?
– То же самое! – ответил Джордж. – Брат сказал все, мне нечего добавить.
– Пусть говорит четвертый! – обратился к Бэду Тернеру Красное Облако. – Зачем ты явился в наши степи?
– Охотиться на бизонов! – спокойно сказал шериф.
– Разве в твоем родном краю нечего есть, что ты явился в наши территории истреблять буйволов, которых Великий Дух предназначил
– А разве вы не слышали? – с вызовом ответил Бэд Тернер. – В Арканзасе наводнения. Посевы погибли. Я человек женатый и семейный, и у меня мягкое сердце. Чтобы не видеть мою жену и детей умирающими с голоду, я отправился в прерию охотиться на бизонов.
– Хорошо! А попутно служить разведчиком у великого вождя Длинных Ножей?
– Кто тебе это сказал, старичок?
– Дети прерии хитрее, чем ты думаешь, бледнолицый!
– Ты не дикий человек, старикашка! – засмеялся Тернер.
– Почему ты говоришь так? – удивился индеец.
– Хочу дать тебе диплом на великого… дурака! Если бы я был разведчиком американского генерала, то явился бы сюда не в одиночку, а с целым отрядом! Наконец, если бы я действительно шпионил, то постарался бы не попадаться на глаза моим краснокожим братьям.
– Гук! Твой язык ворочается хорошо! Но глаза краснокожих видят лучше, чем глаза бледнолицых.
– А язык краснокожих постоянно чешется, чтобы болтать чепуху. Бросьте ерундить! Вам нужен мой скальп, так берите его, не теряя даром времени на церемонии.
Потом он обратился к Сэнди Гуку со словами:
– Хоть бы вы, мистер Сэнди, сказали моему дражайшему краснокожему брату, что он понапрасну тратит дорогое время.
Сэнди Гук молча улыбнулся, а Красное Облако обратился к дочери со следующим вопросом:
– Что ты еще имеешь сказать?
Миннегага мрачно ответила:
– Человек белой расы всегда был и будет врагом краснокожего. Этого довольно!
Судьи, которым, по-видимому, пришлось по душе краткое суждение Миннегаги, ответили на него одобрительными, но сдержанными восклицаниями. Слушая эти восклицания, Бэд Тернер пробормотал:
– Ей-богу, нравятся мне сердечно эти краснокожие обезьяны. Что бы они ни услышали, на все они одинаково отвечают своим «гуг»! Пойди разбери, что оно означает!
– Что ты говоришь, бледнолицый? – обратился к нему сахем «воронов».
– Я высказал пожелание, чтобы Великий Дух поскорей отправил вас всех к чертям!
Красное Облако молча затянулся, потом, следя за клубами дыма, промолвил:
– Пусть белые возвратятся в свой вигвам! Суд решит их участь!
Красный Мокасин, иначе Сэнди Гук, поднялся со своего места, крикнул стражу и повел пленников в их палатку. По дороге Джон обратился к нему со словами:
– Эх вы, Сэнди! Как вам не стыдно? Как-никак, вы такой же белый, как и мы, а связались с этим красным сбродом и не вымолвили в нашу пользу ни единого слова?
– А на кой черт это послужило бы, Джон? Будто вы знаете индейцев хуже, чем я?
Сделав несколько шагов, он вдруг неожиданно пробормотал почти на ухо Джону.
– Надейтесь!
– На что? – вздрогнул
– Генерал Честер приближается!
– Вы не лжете?
– Хотите, чтобы я вам давал честное слово?
– Боюсь вам поверить.
– А вы попробуйте! Скажу вам еще одно. Вы, Джон, меня еще не знаете. Оправдываться не буду, но вы помните пословицу: не так черен черт, как его размалевали. И, представьте, я никогда не забывал, что я белый. Я только терпеть не могу молоть языком без толку…
Джон со вздохом ответил:
– Не знаю, ничего не знаю. Боюсь верить… Во всяком случае, что толку от прибытия Честера? Покуда он сюда доберется, ваши краснокожие приятели уже обдерут мою шкуру и снимут мой скальп.
– Не так скоро. Не падайте духом. Я думаю, все еще уладится. Но баста болтать.
Тем временем стража довела пленников до их вигвама, а когда они расположились внутри палатки, Сэнди Гук, аккуратно расставив часовых, возвратился в вигвам Миннегаги, чтобы принять участие в дальнейших «прениях» суда.
Едва затихли шаги удалявшегося бандита, как взволнованный полученными сведениями Джон сообщил своим товарищам о его словах. Нечего и говорить, какое впечатление произвела на пленных сенсационная новость о близости отряда генерала Честера. Пленники оживленно разговаривали, обсуждая все доводы за и против возможности спасения. И странно: в то время как Бэд Тернер оставался скептиком и относился недоверчиво ко всей этой истории, ссылаясь на невозможность верить бандиту, Джон словно ожил и, окрыленный надеждой, готов был признать Сэнди Гука милейшим человеком. Правда, он еще не отрицал, что Сэнди Гук «немножко эксцентричен», но говорил:
– По существу, у него доброе сердце.
Кончилось тем, что и остальные товарищи прониклись верою в помощь Сэнди Гука. Сам шериф из Гольд-Сити вымолвил:
– Черт его знает! Все может быть! В самом деле, кто согрешит да покается, из того иногда очень порядочный человек может выйти. Признаюсь, этот тип почему-то внушал мне и самому некоторую симпатию. Но подождем – увидим. Скоро суд решит нашу участь.
– Наша участь решится не раньше, как завтра на рассвете: вы же знаете, что у индейцев принято давать приговоренным к смерти хорошо отдохнуть, прежде чем подвергнут их пыткам и скальпированию. Подождем…
В это мгновение вблизи от тюрьмы-вигвама ясно послышался топот копыт быстро скачущей лошади.
Джон, не докончив начатой фразы, прислушался, потом сказал взволнованным голосом:
– Гонец! Должно быть, вести о генерале Честере.
– Слава богу! – воскликнул Гарри.
– Не торопитесь радоваться! – остановил его Бэд Тернер. – Как бы нас не прикончили именно потому, что приближается Честер.
Джон потихоньку подобрался к выходу из палатки и приподнял закрывшую выход шкуру бизона. Он видел, как промчался вихрем всадник на белом коне, покрытом пеной. Оставив коня у палатки Миннегаги, он говорил что-то, оживленно жестикулируя, сбежавшимся приветствовать его индейцам. Сами члены суда прервали заседание и вместе с Миннегагой слушали доклад гонца.