Охотник на ведьм

Гиффорд Блайт

Он заглянул в окно, но оно оказалось забрано ставнями. Войти без спроса он не решился. Если мать Маргрет в доме одна, она, чего доброго, может испугаться его и разбушеваться в одном из своих припадков, а то и покалечить себя.

После вчерашнего дождя погода стояла до неприличия прекрасная. Ослепительно голубело небо, рыжела трава. На ветвях деревьев дрожали последние, еще не сорванные ветром листочки. Золотисто-красные, как ее волосы.

Александр одернул себя. Он думает о ней слишком много, слишком часто,

слишком… по-доброму. Его задача — найти ее да привести на допрос.

И он, оглядываясь по сторонам, зашел за коттедж.

***

Маргрет вышла из дома покормить цыплят и набрать в бадью воды из ручья. День сегодня выдался таким погожим, что она, покончив с делами, не смогла устоять перед искушением, расстелила на мягкой, влажной траве свою поблекшую шаль и уселась на нее, задрав юбки до колен и подставив ноги солнцу.

Черная ворона, что сидела на дереве рядом, с любопытством посматривала на нее, склонив голову набок.

— Можно, я поделюсь с тобою своими тревогами? — спросила Маргрет шепотом.

Птица каркнула в ответ и, когда Маргрет попыталась изобразить нечто похожее, улетела. Она рассмеялась, гадая, что же сказало вороне ее фальшивое карканье. Потом откинулась на локтях, широко развела ноги и, закрыв глаза, запрокинула лицо к небесам, с наслаждением принимая ласкающее щеки тепло.

Редкие минуты блаженного покоя, когда можно помечтать или вздремнуть.

Или помолиться.

Боже, прошу тебя. Молиться на природе получалось отчего-то проще, чем в церкви. Убереги нас от…

— Маргрет?

Она рывком села. Бог не услышал ее молитву, ибо над нею возвышался не кто иной, как посланник Дьявола.

Заслонив глаза ладонью, она взглянула вверх, на его фигуру, которая загораживала собою солнце и отбрасывала тень на ее лицо. Поспешно одернула юбки и поджала под себя ноги. Какая беспечность — валяться на податливом травяном ложе, выставив на всеобщее обозрение свои шерстяные чулки.

Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться, достаточно большую и сильную для того, чтобы при желании раздавить не только ее пальцы, но и ее жизнь.

Она попыталась забрать руку, он не отпускал, — что было весьма кстати, потому что, лишившись опоры, она наверняка упала бы, и вместо этого привлек ее к себе так близко, что она уловила приставший к нему запах амбры. Запах достатка и безопасности.

Занятно, ведь в его власти было отнять у нее последние крохи и того, и другого.

Он сверлил ее безмолвным взглядом, уже, кажется, нисколько не удивляясь ее глазам, причем смотрел как бы сквозь них и проникал взглядом так глубоко, что впору было заподозрить его в умении считывать людские секреты.

Полезный дар для человека его профессии.

Восстановив

равновесие, она сделала шаг назад и вырвала у него свою руку.

— Что? — Довольно с него и одного слова. Нет смысла тратить время на пустопорожние любезности. Он явился сюда не просто так.

— В среду у кузнеца пала корова.

— Сочувствую ему. Но зачем рассказывать об это мне?

— Мы собираем свидетельские показания. Вы должны пойти со мной. Немедленно.

Ее сердце снова заколотилось в том пугающем ритме, с которым гремели копыта его коня.

— Мне нечего сказать.

— Есть сообщения о странных звуках со стороны дороги в Джедборо. Старосты хотят узнать, может, вы тоже слышали нечто подобное.

Кто-то что-то услышал. Ну, разумеется. А если уйти на допрос и оставить мать без присмотра, то все это может повториться снова.

— Я не могу оставить ее одну.

Можно было не вдаваться в объяснения. Он сам все видел и знал.

На его лице промелькнула обеспокоенность.

— Несколько часов, и вы вернетесь. На такой срок вы уже ее оставляли.

— Несколько часов? И вы можете мне это гарантировать?

Ответ ясно читался на его лице. Если допрос пройдет неудачно, ее отсутствие продлится много дольше — если не затянется навсегда.

Что тогда станет с ее матерью?

Он взял ее за плечо.

— Если вы по какой-то причине задержитесь, я придумаю, как привести вас обратно, или же приду сам.

И как поступить? Отказаться? За одно она была ему благодарна: Александр пришел один, сохранив таким образом ее тайну в неприкосновенности. Она вздохнула.

— Хорошо. Я пойду с вами, но сперва приготовлю кое-что, чтобы она заснула.

И когда Александр пошел за нею к дому, она со страхом поняла, что он, увидев, как она смешивает для матери снотворное, еще больше укрепится в своих подозрениях на ее счет.

***

Колдовское зелье. Это было первое, что пришло Александру на ум, когда он проследовал за нею к коттеджу. Он читал о таких вещах, о том, как ведьмы натирали себя особыми притираниями и погружались в глубочайший сон, такой крепкий, что их не могли разбудить даже побои.

Притирания эти, если верить книгам, изготовлялись из жира убиенных младенцев.

У двери она остановилась.

— Будет лучше вам побыть снаружи. Она может вас испугаться.

— В прошлый раз не испугалась же. Напротив, радушно приняла меня и угостила хлебом. — Сейчас он эту женщину одну не оставит. Его доверию есть предел.

Она взглянула на него исподлобья, больше не утруждая себя тем, чтобы прятать глаза.

— Вы же знаете, от раза к разу она вас не помнит. Испугаете ее, и у меня вообще не получится пойти с вами.