Охотник на ведьм
Шрифт:
Все они отчаянно ждали от него поддержки. Ждали, что он даст им уверенность. Даже если Джанет Рейд ни в чем не повинна, это еще не делает невиновными всех остальных.
Александр расправил плечи.
— Я опрошу ее еще раз. Она может знать имена других ведьм.
Граф протянул ему окровавленный кинжал.
— Найдите метку. И заставьте ее назвать всех.
***
После ухода Александра Маргрет долгое время простояла в молчании.
Охотник на ведьм вспомнил ее. Он вспомнил вас.
Как же глупо она заблуждалась, думая, что нашла убежище. Угроза исходила не только от ее кузена. Даже если Александр Кинкейд и поверил ей, в одиночку он волну не сдержит. Если хоть одна живая душа прознает про ее мать и про ее прошлое в Эдинбурге, все будет кончено.
У нее осталось немного денег. Можно сходить пешком в Джедборо и купить там нового пони, но тогда мать придется оставить одну, а это опасно.
Но еще больше Маргрет пугала опасность встретить в Джедборо охотника на ведьм, который ее запомнил.
Они поужинали хлебом и молоком, потом она дала матери Генриетту и уложила ее спать. Когда та захрапела, Маргрет достала из-под кровати маленький тяжелый ящичек и положила его на колени.
Золотые и серебряные кроны с выгравированными щитом и крестами. Когда-то она думала, что этого будет достаточно, чтобы спастись. Но если они найдут эти деньги, когда придут забирать мать, то потратят их на покупку торфа и дров для ее сожжения.
Не бывать этому. Раз уж этим деньгам не суждено спасти ее мать, то пустить их на то, чтобы разделаться с нею, Маргрет не позволит.
Она сошла вниз по лестнице, взяла лопату и отворила дверь. Закрываясь от ветра, хлеставшего дождем ей в лицо, завернула на нетвердых ногах за угол коттеджа и дошла до ручья.
А там, опустившись на колени, начала копать раскисшую от дождя землю.
***
Александр, стоя между Диксоном и Оксборо, смотрел на распростертое у его ног зло — сознавшуюся ведьму.
Но полуголая, заснувшая впервые за несколько дней Элен Симберд вовсе не выглядела воплощением зла. Она выглядела измученной, хрупкой, немолодой женщиной. Предполагалось, что он обыщет ее на предмет метки, но все, чего он хотел, — это прикрыть наготу несчастной и дать ей выспаться.
Вместо этого он присел на корточки и потряс ее за плечо.
— Сударыня?
Она вздрогнула и тотчас проснулась. А когда увидела у него кинжал, то забилась подальше в угол, тщетно пытаясь прикрыть свои оголенные груди.
— Прошу вас, только не трогайте меня снова.
— Скажите нам, где метка, и все пройдет проще.
— Вы ее не нашли? — Она пощупала свою исколотую спину. — Так откуда знать мне?
— Он Ведьмино шило, — сказал Диксон. — И уж он-то отыщет твою
Не отыщет, ибо он этого не умел. Все, что ему оставалось, это смотреть и колоть наугад, вслепую, снова и снова, сияющим, еще не бывшим в употреблении шилом, которое он купил себе сам, поскольку не заслужил право получить то, которое Скоби дарил прошедшим обучение до конца.
Александр бросил кинжал на пол.
— Сначала пусть она назовет других ведьм. — Он взял ее за плечи, заставляя смотреть себе в лицо. — Назовите нам еще имена.
Ее глаза остались пустыми.
Граф так и стоял позади него, отбрасывая тень на них обоих.
— Отвечай, или он заставит тебя заговорить.
Она уставилась в пол, потом подняла голову с таким видом, словно нашла клевер-четырехлистник.
— Хозяйка таверны. Да. Изобел Бойл.
— Глупая женщина, — встрял из-за плеча Александра Диксон. — Мы только-только наказали Джорджа Коммона за клевету против нее. Ее доброе имя восстановлено, и не смей пятнать его наговорами.
Между ее бровями, над воспаленными от отсутствия сна глазами, залегла глубокая складка.
— Барбара Кохран.
Против этого имени никто не возражал.
— Кто она? — спросил Александр.
— Жена одного из моих батраков, — сказал Оксборо.
— Добрая христианка, которая недавно разрешилась от бремени, — добавил Диксон. — Правда, и она, и младенчик еле выжили. Ты что, приглашала на роды Дьявола?
— Кто еще? — требовательно спросил граф. — Кто еще присутствовал на твоих оргиях с Сатаной?
— Еще? — В ее голосе зазвенела паника. — Никого там не было. Только Дьявол и я. — Ее веки дрогнули, и она уронила голову на грудь.
Александр встряхнул ее, взяв покрепче за плечи.
— Не отвлекайтесь. Все уже потеряно, поэтому назовите нам имена остальных и молитесь об искуплении своих грехов.
Она шмыгнула носом и утерлась рукавом.
— Я сказала все, чего вы хотели. Почему вы никак от меня не отстанете?
Все, чего вы хотели. Все ли?
— Вы сказали нам правду?
— Правду? — Он услышал в ее усталом голосе какую-то новую интонацию. — К чему спрашивать об этом сейчас?
Правдой будет то, что скажете вы — однажды сказала ему Маргрет.
Снаружи ударил гром. Дождь перешел в ливень, просачиваясь внутрь сквозь щели в крыше амбара.
— Имена! — взревел Оксборо, сотрясая потолочные балки. — Говори, кто еще, женщина!
В ее усталые глаза закралась какая-то хитринка. Или то был всего лишь блик от колеблющегося фонаря?
— Я не знаю. Сатана меняет наш облик, чтобы мы не узнавали друг друга при свете дня.
— Ничего подобного Сатана не делает, — немедленно вставил Диксон.