Охотник: Правила подводной охоты. Третья раса. Большая охота. Операция «Караван»

Янковский Дмитрий

Мы вышли на залитую солнцем палубу и забрались в амфибию. Рипли уже умудрилась раздобыть где-то три подноса с завтраком.

– Вечно вас не дождешься, – проворчала она. – Трахались вы, что ли, в умывальнике? Хотя и это можно успеть за пятнадцать минут. Нельзя же быть такими копухами! Я камбуз штурмую, а их носит неизвестно где!

– Мы не трахались, – обиделся Пас. – Я умывался долго.

– Одно другого не лучше. Впервые встречаю среди охотников такого патологического чистюлю. У тебя мама врач?

– Нет, отец.

Завтрак оказался так себе – каша из

концентрата, соевый гуляш и варево из сухофруктов. Вчерашний сухой паек был значительно лучше.

– Дрянная еда, – скривилась Рипли, не оставив в тарелке ни крошки. – Пойду коку шею намылю.

Она собрала на подносы всю посуду и удалилась в сторону камбуза.

– А мне понравилось, – пожал Пас плечами.

Рипли вернулась минут через пять, причем не с пустыми руками – принесла три бутерброда с маслом и мягким сыром. Судя по звуку машин, «Красотка» начала сбавлять ход.

– Таможня, – сказала Рипли.

Вскоре и я расслышал рокот приближающегося катера. Турбины нашего корабля окончательно встали. На палубе замелькали фигуры моряков. Для прибывших спустили трап.

– От нас что-нибудь требуется? – поинтересовался я у начальницы.

– Расслабься! – улыбнулась она. – Увидев охотников, таможенники не станут ничего проверять.

Через минуту у погрузочного люка показался офицер в зеленой форме. Он оглядел десантный отсек и приложил два пальца к козырьку.

– Рад приветствовать вас на таможенном пункте, – сказал он на сносном английском.

У его ног покачивал хвостом рыжий сеттер. К моему облегчению, ящики собаку не заинтересовали совершенно.

– Здравствуйте, офицер, – ответила Рипли. – Есть проблемы?

– Нет. Но нас обязывают переписывать номера глубинного оборудования, следующего с охотниками.

– С какой целью?

– Эти списки требует ваш главный штаб.

– Не буду вам мешать, – приветливо улыбнулась Рипли.

Офицер переписал номера ящиков в «компакт», вновь приложил руку к фуражке и что-то крикнул своему помощнику по-турецки. Они вдвоем прошли по верхней палубе и проверили документы у нескольких моряков.

– Какая им разница, есть на корабле охотники или нет? – удивился я. – Судно можно было досмотреть и получше.

– В присутствии охотников это не принято, – ответила Рипли. – Дань уважения. Традиция, если хочешь. С другой стороны, проверка корабля, на котором следуют охотники, – пустая трата времени. Любой охотник, если он не салага, определит подозрительный корабль с расстояния в милю. И сам сообщит таможенникам о своих подозрениях.

– А если не доложит?

– Значит, на то есть причины, – нахмурилась начальница, смерив меня цепким взглядом. – Значит, у охотника есть стратегический план, подробности которого сухопутным офицерам знать необязательно.

Я счел за лучшее умолкнуть и вплотную взяться за свой бутерброд.

«Неужели действительно заговор? – с тревогой подумал я. – Надо же было нам с Пасом так влипнуть!»

Однако перспектива отправиться в Тихий океан вместе с Владом выглядела не лучше. Чем здесь кончится дело, еще неизвестно, а там все события можно было

расписать до пенсии, как Жаб говорил. У Рипли выбор был еще хуже – между камбузом и глубиной. С Пасом тоже все просто. Про водителя я ничего не знал, но можно было предположить, что и у него похожая ситуация. Получалось, что все мы по воле обстоятельств оказались в зависимости от взводного, причем в такой, что рыпаться нам не приходится. Интересный у него способ формировать команду. А может, это вообще единственный правильный способ?..

Таможенный катер отчалил. В машинном отделении вновь завыли турбины, и «Красотка» начала набирать ход.

– Всё, – сообщила Рипли. – Дальше Средиземка и океан.

– Это что, последняя таможня? – удивился Пас. – Мы ведь даже Дарданеллы не прошли!

– В Дарданеллах к берегу не пристать, а у каждой средиземноморской страны своя таможенная служба. Поэтому Средиземку можно пересечь транзитом, если не заходишь в порты.

Водитель

«Красотка» вошла в Дарданеллы. С разрешения Жаба мы залезли на крышу «Ксении» и глазели на холмистые берега.

– Жаль, бинокль утопили, – вздохнул Пас, щурясь от солнца.

Но мне было видно и так. Судно шло неспешно, оставляя по сторонам полуразрушенные бетонные причалы столетней давности и следы последней в истории человечества войны. У самого берега, напоминая останки животного, виднелся полузатонувший древний ракетный крейсер, не выдержавший напора береговых батарей. На холмах виднелись заросшие травой кратеры бомбовых попаданий.

Солнце медленно опускалось к холмам, «Красотка» малым ходом двигались по проливу, соединяющему Мраморное и Эгейское моря. Розовые и алые блики заката расплывались по воде широкими пятнами, поверхность моря напоминала разглаженную цветную фольгу, в какую заворачивают шоколадные конфеты с начинкой.

Жаб высунулся из люка.

– Кажется, чистюля, ты собирался обучаться искусству акустика? – спросил он.

– Так точно, – ответил Пас.

– Это хорошо. Нам до зарезу нужен акустик. А ты, – он посмотрел на меня, – чем собираешься заниматься?

Мне и в голову не приходило, что меня об этом спросят. Но, возможно, это была одна из привилегий для члена персональной команды Жаба.

– Чем прикажете, тем и займусь, – честно ответил я.

– Чем прикажу? У тебя сносные показатели по огневой подготовке. Но симулятор в учебке – это одно, а гарпунный карабин на глубине двух километров – совершенно другое. Будешь учиться на снайпера?

– Да! – стараясь восстановить дыхание, ответил я.

– Хорошо. Но для начала тебе придется сдать экзамен на допуск до тысячи метров. Готов?

– Хотел бы повторить материал, – признался я. – Если можно.

– Можно, – командир с усмешкой протянул мне электронный планшет. – Здесь, среди прочего, найдешь «Пребывание на глубинах до тысячи метров с аппаратами линии „ГАДЖ”». На изучение сутки. Не подготовишься – шкуру спущу.

Пасу он выдал планшет помощнее, с мультимедийным вьювером и акустической гарнитурой «АБ-18».