Охотник за смертью: Война
Шрифт:
— Медведь думает, что Харкер сошел с ума, — произнес Финли. — Может быть, он думает, что Харкер и игрушки тоже с ума сводит. Тогда он со своими игрушками действительно опасен. Не стоит забывать: кто бы ни отправлялся на его поиски — не вернулся никто, ни игрушки, ни люди. О них даже больше никто ничего не слышал.
— Красный, — сказал Флинн. — Они его называют Красным. От крови, что ли?
— Это меня не удивило бы, — отозвался Тоби. — Здесь все идет как в аду. И здесь кто угодно с ума сойдет.
— Не все здесь так плохо, — возразила Евангелина. — Посмотри на Город Игрушек,
— Это не они! — с напором ответил Джиль. — Это автоматы, которые выглядят и говорят, как они. Кто легче вкрадется к нам в доверие и потом его обманет?
— Снова пришли, откуда начали! — недовольно сказал Джулиан.
— Тихо! — предупредил Флинн. — Кто-то идет.
Это был Хэллоуини, мальчик-скелет, несущий поднос горячих напитков. Повязку он перевесил на другую глазницу, а на череп гордо надел треуголку, лихо надвинув на затылок.
— Я подумал, вы захотите согреться! — радостно зачирикал он. — Всем горячий шоколад! И завернитесь покрепче, когда солнце зайдет. Для людей здесь ночи очень холодные.
— А ты холода не чувствуешь? — спросила Евангелина, беря с подноса дымящуюся кружку. — Да нет! — радостно завопил скелетик и подмигнул глазницей — не очень приятное зрелище. — Я же только кости. Хотя я иногда дребезжу, только эффекта ради. Оставайтесь и смотрите закат. Он тут красивый!
Он подождал, пока кружки достались всем, и снова убежал по своим делам, напевая какую-то моряцкую песенку. Люди попробовали шоколад, одобрили его и снова оперлись на релинг — смотреть, как солнце медленно уходит за горизонт. Улыбающееся лицо солнца смягчилось и казалось определенно сонным. Единственным цветом ночи стало густое красное зарево, раскинувшееся на полнеба и отражающееся в Реке. Где-то пели птицы, огромный хор, объявляющий мир, покой и конец дня.
— Это просто запись, — сказал Плюшевый Медведь. Люди резко обернулись — никто не слышал, как он подошел. Медведь облокотился на релинг, глядя в ночь. — По крайней мере птиц мы искали, но не нашли. Может, еще одна загадка нашего мира. Очень много вы, люди, сделали здесь такого, чего мы не понимаем. Он замолчал, и ниже по Реке ярко вспыхнул свет в ночном небе, а за ним донесся дальний раскат грома. — Фейерверк! — вскрикнула Евангелина.
— Уже нет, — ответил Медведь, и вид у него вдруг стал очень усталый. Люди обернулись к нему. — Когда-то это были фейерверки. Игрушки праздновали конец дня. А теперь это бомбы. Взрывы. Гранаты. Война еще идет там, ниже по Реке. Игрушки дерутся с игрушками без причин, и война не кончится, пока одна сторона полностью не уничтожит другую. Или пока не выйдет из Леса Красный со своей армией и не положит этому конец.
— Ты его боишься? — спросил Тоби.
— Конечно, — ответил Медведь. — Он — неизвестный фактор. Пусть война ужасна, но это зло, которое нам понятно. А кто знает, какие безумные планы могут родиться в человеческом уме Красного? Мы по-прежнему всего лишь игрушки при всей нашей новой разумности, и наш ум ограничен нашим кратким жизненным опытом. Мы видели страшные вещи, рожденные безумием игрушек. Попытка себе представить, какую тьму может наслать на нас безумие Красного, открывает нам бездну страха.
— Но
— Мы не знаем. Никто не знает, что случилось с сотнями игрушек, исчезнувших в сердце великого Леса. Ходят только слухи, догадки, предположения из уст контуженных игрушек и погибающих от войны. Они говорят, что Харкер что-то нашел глубоко в Лесу, что превратило его в Красного. Такое, что изменит весь мир до неузнаваемости. Вы бы не испугались?
— А долго продолжается это… зрелище? — спросила Евангелина, тактично меняя тему.
Медведь поднял глаза к ярким вспышкам в небе.
— Оно никогда не прекращается. Война не останавливается. Понимаете, это императив Шаба. Тяга к битве встроена в ту самую программу, которая дала нам разум. Разрушать, убивать, воевать, уничтожить человечество во имя Шаба. Те немногие из нас, что живут в Городе Игрушек, преодолели это условие, но большинство не смогло, даже те, кто считает себя хорошими игрушками. Самое большее, что они смогли, — это повернуть оружие против плохих игрушек, чтобы их уничтожить или хотя бы помешать им покинуть планету и понести человечеству войну. Не надо недооценивать их смелость и стойкость: они прямо сейчас сражаются и погибают, защищая вас и ваш род. Иногда я думаю, не война ли единственно удерживает нас от того, чтобы вцепиться в глотку человечества. Может, мы и должны поддерживать войну во имя безопасности людей. А тогда еще важнее остановить Харкера с его безумными планами, разве не так?
— Я помню, ты говорил, что вы заперты на планете? — осторожно спросил Финли.
— Были. Но теперь у нас есть десантный модуль, похороненный, но, в общем, невредимый, и есть ваш корабль. И среди нас есть очень умные — для игрушек. Мы могли бы узнать, как починить и пилотировать эти корабли. Вот почему мы должны найти Харкера и разобраться с ним, пока его армия не вышла из Леса. Пожалуйста, поймите: игрушки из Города Игрушек при необходимости уничтожат оба корабля, чтобы они не попали не в те руки. Для защиты человечества. — То есть вы заставите нас остаться здесь навсегда? — спросил Джиль.
— Только если будет необходимо, — ответил Медведь. — Но вы не беспокойтесь: мы будем заботиться о вас до конца наших дней.
Люди переглянулись. От мысли провести остаток своей жизни в вынужденном детстве вздрогнули все. Посмотрев на Плюшевого Медведя, они увидели его в новом свете. В сказках о Золотой Земле Медведь всегда поступал так, как считал правильным, чего бы это ни стоило. — А что если мы попытаемся не дать вам уничтожить корабль? — спросил Джиль, держа руку очень близко от пистолета. — Если мы вам помешаем?
Медведь ответил ему грустным взглядом.
— Тогда мы вас убьем. У нас не будет выбора. Убьем вас всех, чтобы спасти человечество. Пусть мы только игрушки, но мы усвоили суровые уроки необходимости. Ведь это первый шаг к морали.
Он резко повернулся и затопал прочь. Люди молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся в кают-компании. Ночь вдруг показалась темнее и холоднее, чем раньше.
— Он блефует, — сказал Джулиан. — Он этого не сделает. Не сможет. Он же Плюшевый Медведь.