Охотник
Шрифт:
Оказывается, он вообще не весит. Он ведь из пламени.
Смотрю я на все это, и нехорошо мне становится. Вот проснется сейчас птичка, что делать будем? Говорят, как о кукле деревянной, а ведь это то, что Потоп устроило! Как подумаю, в дрожь бросает, а им хоть бы что!
Релли делает жест рукой, споры разом смолкают.
– В общем, перенести Феникса мы не можем, – объявляет она. – В таком случае остается одно – нарисовать нелинейную фигуру вокруг него самого.
Ошеломленное молчание. Усилием воли удерживаю челюсть на положенном ей от природы месте,
– А как? – озвучивает общую нехватку мыслей господин Иилкут.
– Строим вокруг Феникса плоскость, – охотно объясняет Релли. – Овеществляем ее, после чего рисуем все заново. Жалко, конечно, столько труда затрачено, но что делать…
– А рисовать как? – Герры впадают в панику, господин Излон иронически улыбается. Вот оно, превосходство отечественной магии над подлым геррским колдовством!
– Левитировать кто-нибудь может? – интересуется Релли.
Герры дружно трясут головами, как собака после купания. Улыбка господина Излона становится еще шире. Простых вещей не умеют, молокососы, а туда же, маги первой ступени!
– Тогда телекинезом, – предлагает Релли.
Герры втоптаны в грязь, растоптаны и оплеваны сверху. По рожам видно, что этим, как его, телекинезом владеют, но страшно не хотят, потому как либо сложно, либо тяжело.
– Или есть другие предложения? – ласково так интересуется госпожа ректорша.
Единственное предложение было у меня, но высказывать его вслух я поостерегся. Вряд ли господа маги одобрят идею послать все к Звелу и разойтись из Руины по домам.
– Тогда за дело! – командует Релли, и работа начинается заново.
Это надо видеть. Команда геррских магов старательно выводит в воздухе контуры чего-то невидимого, Релли и господин Излон будто бы это невидимое подхватывают и распрямляют. За окном. На высоте пятьдесят шестого этажа.
Случись что – падать высоко, а уж долго как!
Сразу вспоминается сказка о портных-геррах, тех, что волшебное платье пошить решили для короля. Да, то самое, невидимое, в которое их в конце концов и обрядили. Так вот, очень похоже, что наши маги из тех самых портных и будут, я это дело примерно так и представлял. Движения – будто ковер невидимый взбивают да натягивают, только нет никакого ковра, точно говорю.
– Овеществляем, – командует Релли, и невидимый ковер все-таки проявляется.
Ну не ковер, это я для красного словца, не тряпочка даже. Потому как у этой штуки, чем бы она ни была, даже толщины нет. Я даже потрогать суюсь, не бывает же так, чтоб вообще без толщины, но меня отгоняют.
Дальше вообще что-то несусветное начинается. Релли и господин Излон висят в воздухе (опять же за окном) и что-то рисуют на волшебном коврике, остальные маги водят по воздуху руками, делая вид, что тем же самым занимаются, вот же бездельники! За них рисуют сами собой тоненькие кисточки, болтающиеся в воздухе.
– Вот это я понимаю! – говорю Медвежонку.
Мог бы и промолчать, спит парнишка, умаялся. Ну и пусть его, а я посмотрю.
– Прервемся, – говорит господин Излон, весь мокрый и красный. –
Релли согласно кивает, летание это над ковриком и ей нелегко дается. Садятся на полу рядышком, дышат тяжело, к флягам приложились. Герры, глядя на них, тоже работу бросили и за фляги, как нюх подсказывает, с вином. Им-то летать не надо, стало быть, дальше пола не упадут, а нашим только хлебни лишку – костей не соберешь.
– За работу. – Релли поднимается, кивает эльфу. – А ты колыбельную свою повтори, упаси Единый, проснется не вовремя.
Да уж, обидно будет. Интересно, а как герры сами справиться собирались? Ведь не умеют ничего, только надуваться от важности, как жаба через соломинку.
Работа кипит, Релли то и дело покрикивает на нерасторопных магов, требует стереть какие-то линии и заменить новыми. Все мечутся и суетятся, суетятся и мечутся… Кажется, я даже задремать успел, до того это мельтешение перед глазами утомило, но когда глаза открыл, ничего не изменилось. Разве что фигура стала узнаваемой, та же самая, что на полу нарисована и не стерта до сих пор. И еще – Феникс был обведен кругом, что его нисколько не потревожило и не разбудило даже.
Эльф сидит рядом, чуть слышно перебирая струны реллара. Надо же, не наигрался еще! Меня это не удивляет, кого-кого, но не меня. Им волю дай, днями-ночами струны терзать будут, даже на еду не отвлекаясь.
– Все! – выдыхает Релли, устало садится на пол. – Доделывайте свою часть, господа. Нам с господином Излоном необходимо отдохнуть.
– Да уж, – подтверждает маг четвертой ступени. – Думал уже, не выдержу, сорвусь. А лететь высоко…
– Отсутствие практики, – укоризненно говорит ему Релли, тот послушно кивает.
Господа герры смотрят с неимоверным уважением, они-то летать умеют не лучше меня. То есть только вниз.
Господа герры поспешно доделывают свою часть работы. Даже слишком поспешно – Релли заставляет их трижды перечерчивать особо сложные линии, сверяясь с каким-то странным инструментом.
– Фигура готова, – докладывает господин Иилкут.
– Седьмой и восемнадцатый сектор проверьте, – говорит Релли. – Внушают сомнения.
Говоря откровенно, мне вся эта штука сомнения внушает. Но вслух об этом лучше не говорить, с магов этих станется меня же и перечерчивать заставить. А летать я не умею!
– Все в порядке, госпожа, – неуверенно говорит господин Иилкут. – Может, дело в отклонении плоскости?
– Проверь, – командует Релли, и герр бросается исполнять приказ.
– Нет, и здесь все в порядке, – доносится его голос некоторое время спустя.
Феникс открывает глаза, недоуменно смотрит на происходящее. Я судорожно сглатываю, пихаю в бок задремавшего эльфа.
– Играй! Быстро колыбельную!
Эльф начинает петь раньше, чем просыпается. Релли делает какое-то движение рукой, и нахлынувшая сонливость уходит, как вода в песок. Наверное, она не первый раз это проворачивает уже, только я внимания не обращал. А мог бы догадаться – эльфийская колыбельная действует на всех, кто ее слышит.