Охотники и чудовища
Шрифт:
— А если бы я сказала, что хочу вернуться на Землю? — сощурилась и дерзко посмотрела на де Горта.
— Я надеялся, что ты этого не скажешь, Лиза.
— И правильно делал, что надеялся. — Я улыбнулась, смягчившись, а потом задумчиво повторила, так до конца не веря, что все происходит на самом деле: — Значит… завтра коронация.
— И свадьба, — напомнили мне о событии, о котором я теперь уже точно не забуду.
И вряд ли усну сегодня. А раз не усну я, то и кое-кому тоже спать не позволю.
— А скажи… — Скользнув по
Мэдок приподнялся на локтях, и я ощутила на себе его жадный, обжигающий взгляд.
— У нас с тобой, Лиза, она может быть и до, и после.
— Согласна и на до, и на после.
Не успела это сказать, как меня подхватили на руки и понесли на кровать.
Следующее утро выдалось суматошным, нервным и очень волнующим. Сначала не заладилось с завтраком, я не смогла проглотить ни кусочка — напряжение комом застряло в горле. Потом меня начал методично доводить Морок, решивший поприсутствовать на примерке свадебного платья.
«А ничего, цыпа, что ты уже замужем? Тебя этот момент не смущает?» — широко зевая, полюбопытствовал вейр.
«Не смущает, — ответила ему телепатически, дабы не шокировать портниху. — Замужем была Лиза Власова, да и то неудачно. А сегодня замуж выходит Филиппа Адельвейн».
Придется привыкать к новому имени, но… Я ведь и есть Филиппа. Так меня назвали родители, и я буду с гордостью носить это имя.
«И то правда… А платье, как по мне, широковато».
«Иди ты… в вейрюшню к Гертруде», — от души пожелала я ворчуну и со счастливой улыбкой покружилась перед зеркалом.
Назвать созданный Амалирой наряд просто платьем у меня язык не поворачивался. Это была сказка. Самая настоящая ожившая девичья мечта.
Пышное, воздушное, из нежного шелка, светлого с жемчужными переливами, украшенное тончайшим кружевом, оно идеально подходило для сегодняшнего торжества. И село на меня тоже идеально, словно только того и ждало. Юбка действительно была очень пышной, но за время, проведенное на Шаресе, я успела привыкнуть и к корсетам, и к кринолинам и уже почти ничего не имела против здешней моды.
Почти…
«И с волосами надо что-то делать, торчат во все стороны соломой», — продолжало бурчать красноглазое чудовище.
— Одну секундочку, — сказала я портнихе.
Подхватив юбки, приблизилась к вейру. Опустилась перед ним на колени и мысленно спросила:
«Ты что, и к Мэдоку меня ревнуешь, оттого такой мрачный сегодня?»
Вейр наигранно безразлично фыркнул:
«У тебя, цыпа, из-за этой свадьбы совсем мозги всмятку стали!»
«Ты же знаешь, что я тебя люблю? — мягко погладила дога по холке. — Очень-очень. Мэдок мой самый любимый мужчина, а ты мой самый любимый вейр. Честное королевское слово».
«Да что мне… Да я…»
Не знаю, умеют
Поднялся и, выразительно потянувшись, потрусил к выходу, мысленно продолжая:
«Пойду проверю, как там мой мальчик. А ты, цыпа, скорее приводи себя в порядок! Смотреть жалко».
Когда с примеркой было покончено, а растроганная госпожа Лендерт отправилась домой наряжаться (она тоже была приглашена на коронацию), мной вплотную занялась Илсе. Не выпускала меня из спальни, пока не превратила в сногсшибательную красавицу.
По крайней мере, у Мэдока воздух из легких точно вышибло, когда он меня увидел. Первые мгновения хальдаг стоял не шевелясь; кажется, даже забыв, как дышать, и неотрывно смотрел на меня. Опомнившись, поспешил к лестнице, чтобы протянуть мне руку и помочь преодолеть последние ступени.
— Ты слишком красива, Ли… Филиппа, — признался он хрипло, порывисто целуя кончики моих пальцев, как герой какой-нибудь романтичной сказки.
— Ты тоже ничего, — заметила я, обозревая светлый с золотом наряд моего короля.
— Мне хочется спрятать тебя ото всех, чтобы никто, кроме меня, не смел на тебя смотреть.
От взгляда Стального стало жарко. Настолько, что захотелось вот прямо здесь, в холле, стащить с себя платье и ввести такое понятие, как брачное утро.
— Это что еще за собственнические замашки? — шутливо возмутилась я, запрещая себе думать о незапланированных, но таких приятных вольностях. — Нам вообще-то мир менять надо. Это будет непросто сделать, сидя в четырех стенах.
— Я просто не хочу ни с кем делить женщину, которую люблю.
Вот он и сказал это слово. Сказал так, как никто и никогда не говорил. Я даже, кажется, почувствовала, как в животе начинают порхать пресловутые бабочки, а уровень счастья просто зашкаливает.
— А зачем меня с кем-то делить? Я и так вся твоя, мой Стальной принц.
В храм Ильсельсии мы перенеслись вместе, взявшись за руки и не переставая улыбаться. По крайней мере, мне очень сложно было сдержать улыбку, да я и не пыталась. Сегодня можно дать волю эмоциям. Сегодня наш день и наш праздник.
Обряд в храме, украшенном живыми цветами, вышел что надо. Море гостей, море свечей, море улыбок и растроганных вздохов, под аккомпанемент из которых мы обменялись клятвами, после чего наши головы увенчали коронами, объявив мужем и женой.
Платиновой королевой и Каменным королем.
Думаю, не стоит уточнять, что Рейкерд и Трияна не пожелали почтить нас своим присутствием на празднике, решив покинуть столицу до того, как Мэдока провозгласят владыкой Харраса.
Подозреваю, что Рейкерд сейчас захлебывается своим ядом где-нибудь в деревне, ну то есть в одном из своих родовых замков. Впрочем, думать о нем сегодня я точно не буду. Да и завтра, если честно, тоже.