Охотники и чудовища
Шрифт:
Вместо того чтобы послушно склонить голову, как всегда бывало, птица вздыбилась, заклекотала, всем своим видом показывая, что помогать своему создателю не собирается.
Хальдаг ухватился за повод, сжал его железной рукой, заставляя вейра опуститься к земле, и жестко проговорил:
— Если придется, я заставлю тебя. Но тогда мне будет вдвойне сложнее: сражаться за нее и управлять тобой. Не вынуждай меня понапрасну терять силы, Гертруда. Если не хочешь, чтобы я пострадал, слушайся меня!
Птица снова заклекотала, глубоко, утробно, и на этот раз ее
Ни одна светлая мысль так больше и не посетила мою не слишком светлую голову. С утра она была тяжелой, ну прямо-таки неподъемной. Я даже не сразу смогла оторвать ее от подушки.
Нет, я не спала в свое удовольствие, просто лежала до самого рассвета, бросаясь из одной крайности в другую: то во мне цветком расцветала надежда, что все у вейров получится, то этот цветок начинал увядать, отравленный опасением, что ничего не выйдет.
Я ведь знаю Мэдока, знаю, какой у него характер. В иные моменты (да почти постоянно) он никого, кроме себя, не слышит. Сомнительно, что услышит тех, кто в принципе не способен с ним говорить.
Отчаявшись, я снова пыталась направить мысли в позитивное русло, после чего снова опускала руки и так до бесконечности. С первыми лучами, изнуренная этими эмоциональными скачками, ненадолго забылась, пока ко мне не заявились стражники с заявлением, что пора выдвигаться.
Завтрак мне не предложили, как и не прислали служанку, чтобы помогла привести себя в порядок. Впрочем, времени на приведение себя в порядок мне все равно не дали. Только и успела, что провести пару раз по волосам щеткой, после чего меня буквально выдернули из комнаты и повели пустынными, гулкими коридорами.
Жаль, в городе не было так же пустынно. Наоборот, несмотря на ранний час, на улицах Ладерры царило оживление. Повсюду мелькали лица: в окнах домов, в глухих переулках, в приоткрытых дверях. Горожан распирало от любопытства и желания посмотреть на чудовище Стального лорда.
Благо хоть меня везли в карете, а не в какой-нибудь скрипучей повозке. Во-первых, в экипаже все же было теплее (про плащ для леди-нэймессы мои конвоиры тоже не подумали), во-вторых, можно не опасаться, что в меня чем-нибудь кинут. Помидоркой там или чем потяжелее — каким-нибудь булыжником.
— В чем заключается проверка? — спросила у стражников, физиономии которых могли сравниться мрачностью с промозглым зимним утром, а может, даже его переплюнуть.
— Скоро увидишь, ведьма, — ухмыльнулся один из троицы.
— Уверен, тебе понравится, — с презрительным прищуром заявил второй.
А третий, выразительно сплюнув себе под ноги, процедил сквозь зубы:
— Скорее бы ты уже отправилась к шертам!
Не дождетесь.
Украдкой показав им один из своих изящных пальчиков, я продолжила волноваться и морально настраиваться на непонятное испытание.
— Исковеркала жизнь молодому лорду! — не выдержав, с ненавистью
— Я же говорю, ведьма она. Настоящее чудовище!
— Голову бы ей отрубить, а не проверки устраивать! — рыкнул тот, что до этого плевался.
Ну все, хватит.
— То есть вы даже не рассматриваете вариант, что меня оболгали, и сегодня я все-таки пройду испытание?
Стражники молча переглянулись, а я продолжила:
— И что тогда? Как думаете сложится ваша дальнейшая судьба, если я, леди Адельвейн, стану королевой?
Все трое молчали. Морщились, кривились, всем своим видом показывая, что на меня они сегодня точно не поставят, но больше сцеживать яд не спешили.
— В общем, я вас запомнила. Тебя, тебя и тебя. Есть не дали, мерзнуть заставили, на вопросы отвечать не пожелали. Этого более чем достаточно, чтобы впасть в немилость ее величества.
Скрестила на груди руки и с вызовом посмотрела на притихшее трио, после чего независимо отвернулась к окну, мысленно послав их к шертам.
— Вам предстоит соприкоснуться с четырьмя стихиями Шареса, моя… леди, — неожиданно заговорил самый молоденький из стражников. Тот, что еще несколько минут назад называл меня ведьмой. — Омыться в воде из священного источника Аэгварры, пройти по земле из садов Натайи, погрузиться в очистительное пламя Ильсельсии и вдохнуть чистейший воздух с горных вершин Лисарии.
Я с опаской покосилась на солдата. Пройтись и вдохнуть еще куда ни шло, а вот перспектива омыться и погрузиться откровенно пугала. Не хочу я устраивать банные процедуры на глазах у всей столицы, как и греть косточки в божественном огне.
— Для нас, рожденных на Шаресе, эта проверка вовсе и не проверка, — подхватил другой, стражник в летах, поставивший мне в упрек то, что из-за меня у его всемогущества теперь мозги набекрень. — Но для пришлых она смертельна.
— Вода из источника разъест вашу кожу, земля обожжет ступни, как и пламя, которое проникнет в вас и начнет сжигать ваши внутренности. Медленно, очень медленно, — сверля меня мрачным взглядом, издевательски проговорил третий вояка. — Тогда вы наконец поймете, все поймут, что Шарес вас не принял. Отвергла наша земля.
— А что же чистейший воздух?
— Отравит вас смертельным ядом. Но можете быть уверены, моя леди, быстро вы не умрете.
И зачем только спрашивала? В иных ситуациях неведенье предпочтительнее правды.
И после этого я еще надеюсь, что Мэдок позволит мне пройти через эту шваррову проверку?
Шерты, шерты, шерты!
Остаток пути до эшафота (назвать по-другому возвышение, наспех сколоченное из грубых досок, у меня язык не поворачивался) карета преодолела чуть ли не ползком. Площадь была запружена людьми, с неохотой расступавшимися перед прокладывающим себе дорогу экипажем. Простые горожане смешались с разряженной знатью, не побрезговавшей затесаться в толпу, лишь бы увидеть все своими глазами.