Охотники и чудовища
Шрифт:
Заметив довольно улыбающегося д’Энгиена и стоящую рядом с ним Ирму, я почувствовала, как и мои губы растягиваются в улыбке. Но стоило взгляду переместиться с Матиса на Рейкерда, улыбаться мне резко расхотелось. По идее Каменный гад должен был выглядеть мрачнее тучи, ведь все его планы рухнули. Но нет, мрачности в Рейкерде не было и в помине, сплошная безмятежность и довольство.
Трияна тоже пребывала в отличном расположении духа, направо и налево светила улыбками, смеялась и шутила, вместо того чтобы испытывать хотя бы подобие вины за то, что ее уличили в сговоре
Нет у этой парочки стыда, точно так же, как нет и совести.
— А вот и наши красавицы! Наши чудесные невесты победителя! — заметив нас, громко сказал правитель, и голоса сразу стихли. — Жаль, что не в полном составе, и тем не менее его всемогуществу будет из кого выбрать себе жену и асави.
Вот обязательно было об этом вспоминать?
Рейкерд восседал во главе самого длинного стола в глубине зала, наполненного отблесками пламени. Мэдок, как его преемник, расположился по правую от короля руку. Трияна — по левую, а нам надлежало устроиться под боком у нашего жениха.
Не стоит уточнять, что Паулина первой ринулась к ломящемуся от яств столу, чтобы усесться возле Мэдока. Я едва сдержалась, чтобы не оттащить ее от Стального за волосы, а заодно и Марлен с Винсенсией. Да и в принципе всех женщин Шареса.
Кажется, еще немного, и сойду с ума от ревности. Боюсь представить, что со мной станет твориться, когда нас будет разделять не пара метров, а целые миры.
Когда все расселись и слуги начали разносить вина, со своего места поднялся один из старших лордов. Тот самый, что утащил вчера Мэдока в храм на ритуал.
Прочистив горло, хальдаг громогласно провозгласил:
— Сегодня мы чествуем и прославляем нашего нового владыку. Очень скоро на его плечи ляжет бремя правления нашим славным королевством, а голову увенчает корона Харраса. Сегодня мы пьем за Мэдока де Горта! Долгих лет ему, процветания его роду, крепких сыновей и прекрасных дочерей!
Народ дружно поддержал тост, быстро ополовинив бокалы, после чего все на время угомонились, сосредоточившись на еде и разговорах. Я тоже постаралась поесть, но почему-то кусок в горло не лез. К грусти и тоске (такой, что хотелось на стенку лезть) начало примешиваться беспокойство. Вроде бы все хорошо, все спокойно, но сердце отчего-то тревожно сжималось.
А потом и вовсе испуганно екнуло, когда Рейкерд, расплывшись в гаденькой такой ухмылке, поднялся с кресла и воскликнул так громко, чтобы его услышали все разом:
— Возможно, я забегаю вперед, но более чем уверен, его всемогущество уже выбрал себе и жену, и асави. Так не томите же нас, ваше… будущее величество! Представьте нам своих избранниц! Тех, с которыми соедините свою жизнь и переплетете будущее. Мы жаждем услышать имена! Правда, господа?
Господа, ну то есть все собравшиеся, поддержали столетнего интригана нестройными и уже порядком захмелевшими голосами. Бросив на Мэдока взгляд, я замерла, почти не дыша. Если бы силой мысли можно было убить, Рейкерд стараниями герцога сию секунду отправился бы на тот свет вариться у шертов в котле.
— По традиции жену и асави хальдаг выбирает в день коронации, —
— Но вы же уже должны были определиться, — продолжил наседать Рейкерд, и публика снова возбужденно загудела. — Ну же, признайтесь, которую из этих изысканных красавиц вы удостоите честью править вместе с вами?
Заметила, как на шее у Мэдока запульсировала от ярости жила. Да у меня и самой, если честно, руки чесались придушить этого змея. После его слов Паулина приосанилась, Марлен напряженно застыла, словно в статую превратилась. Винсенсия побелела от волнения, а я… Умом понимала, что он не назовет ни мое имя, ни имя той, чье место я занимала, но сердце, глупое, все равно отчаянно надеялось на чудо.
Вот только чуда не случилось, и услышала я совсем другие слова. Не от Мэдока и не от Каменного паука. Ее величество Трияна плавно вскинула руку, тонкие пальчики крепче сжали узкую ножку бокала, и королева проворковала, с улыбкой глядя на меня:
— Рейкерд, милый, не дави на своего преемника, лучше снова выпьем за его здоровье и пожелаем ему удачи. Перед его всемогуществом лежит непростой выбор: сделать своей женой одну из наин, к которым ничего не испытывает, или прислушаться к зову сердца и жениться на нэймессе, которую он все это время у себя прятал. Оберегал и защищал, тем самым нарушая самый главный завет хальдагов.
Лучше бы в меня в тот момент ударила молния или пол подо мной разверзся. Что угодно, лишь бы не слышать этот протравленный ядом голос!
После заявления королевской гадюки в зале повисла тишина. Такая, что, наверное, было слышно, как у меня в груди исступленно колотится сердце, не зная, то ли ему стучать еще быстрее, то ли навсегда остановиться.
— Господа, и что это вы все примолкли? — иронично вопросила Трияна. — А вы не знали? Да-да, все так! Леди Адельвейн на самом деле не леди Адельвейн. Она пришлая, все это время водившая за нос нас с вами.
И снова тишина. Тяжелая, долгая. Страшная и изматывающая. И взгляды… множество взглядов, устремленных на меня.
— И не надоело вам? Вам обоим, — наконец нарушил это невыносимое молчание Мэдок. — Вы так отчаянно цепляетесь за любую возможность меня оклеветать, что уже начали сочинять сказки.
Не знаю, как ему удалось сохранить спокойствие. На лице хальдага не дрогнул ни один мускул, в то время как у меня уже вовсю дрожали руки, вспотели ладони и страх петлей сдавил горло.
Как же мне сейчас не хватало его хладнокровия!
— Такие ли уж это сказки, ваше всемогущество? — ухмыльнулся Рейкерд. — Или будете все отрицать и упрямо настаивать, что ваша наина и есть Филиппа?
— Настаиваю, утверждаю, заявляю, — отражая насмешливый взгляд короля, холодно проговорил хальдаг. — Моя невеста — Филиппа Адельвейн. Дочь графа Адельвейна.
— И нэймессы, — подхватила Трияна, гаденько так улыбаясь.
А Рейкерд (вот ведь спевшийся дуэт), приняв эту чудовищную эстафету, продолжил следом:
— Вот только дочь графа Адельвейн и нэймессы — совсем другая девушка. И сегодня она здесь, с нами. Пришла занять место, отнятое у нее самозванкой.