Охотники за каучуком
Шрифт:
Тщеславие его и погубило. Голоска оказалось недостаточно, чтоб выступать на большой и даже на средней сцене, Маркизу пришлось довольствоваться ролью певца в ресторанах.
Молодой актер, отчаявшись добиться славы и составить состояние, видя к тому же, что навечно приговорен исполнять ритурнели [143] в кабаках, совсем упал духом. Он решил круто изменить судьбу, уехал в Тулон и поступил там, особенно не раздумывая, в четвертый полк морской пехоты.
Маркиз, встречавшийся когда-то на подмостках с нашими самыми славными полководцами, считал, что уж он пороху понюхал и что события будут развиваться совсем как в театральных пьесах. Юноша твердо верил, и не скрывал этого, что очень скоро станет, «как другие», маршалом Франции, послужив для начала в морской пехоте, где, конечно же, будет расти в звании с умопомрачительной быстротой.
143
Ритурнель —
Мечты кончились… чином капрала! [144] Но Маркиз был «упрям как осел» — так говорят в армии. Чего уж там: тулузец с задатками провансальца [145] , да еще парижанина! Так что, сами понимаете, довольствоваться столь скромным положением он не мог, хоть чин капрала вопреки тому, что обычно думают, весьма близок к маршальскому — ведь говорят же, что крайности сходятся!
Так или иначе, но Маркиз снова стал рядовым морской пехоты, уяснив, что ему будет все же сложновато командовать полком, — а звание маршала Франции к этому времени было упразднено, — и решил использовать время армейской службы самым плодотворным образом.
144
Капрал — звание младшего командира во французской армии.
145
Провансалец — житель Прованса, области на юге Франции.
Так он и поступил: настойчиво работал на фехтовальной дорожке, увлеченно постигая искусство уничтожения себе подобных, и стал истинным виртуозом шпаги и клинка.
Тем временем Маркиз успел побывать в Кохинхине и Сенегале, избороздил землю вдоль и поперек и мог бы соперничать с самим Вечным Жидом [146] . Сей бородатый космополит не решался, насколько нам известно, пуститься в плавание по соленой воде вплоть до того дня, пока не получил отставку по всей форме и для него не приблизились радости личной жизни.
146
Вечный Жид, или Агасфер — персонаж христианской легенды, человек, со словами «Иди, иди!» нанесший удар Христу во время его пути на Голгофу, к месту распятия; в наказание был обречен на вечные странствия вплоть до второго пришествия Спасителя на землю.
Повинуясь непреодолимому предчувствию, он вернулся в Тулузу к старому дядюшке, бедному, как церковная мышь, отцу очаровательной девушки, красавицы и умницы. Естественно, Пьер Леблан влюбился в свою кузину и, естественно, стал ее мужем. В качестве приданого госпожа Леблан принесла счастливому супругу, если не считать прекрасных глаз и нежности, милый голосок, семейную реликвию. Так что если молодая чета и щелкала порой зубами от голода, то щелкала, по крайней мере, мелодично. А уж заливались — совсем как пара соловьев! К несчастью, на протяжении долгого времени наши чудесные артисты пели лишь в своей комнате, импресарио [147] не торопились выводить их на сцену, хотя Пьер Леблан, прозванный Маркизом, был в ту пору более чем когда-либо увлечен собственным голосом.
147
Импресарио — лицо, организующее концерты, спектакли, гастроли артистов.
Увы! Несчастная любовь самая прочная.
Итак, бывший служака, вынужденный зарабатывать на жизнь уроками фехтования, нередко заменяя клинок палкой, повстречал в один прекрасный день театральную труппу, собиравшуюся на гастроли в Южную Америку. Возглавлял коллектив его давнишний приятель. Он предложил Маркизу ангажемент [148] , и тот недолго думая согласился. Молодого артиста предупредили, что заработки у него будут существенно ниже стипендии тех, кого посылает Национальная музыкальная академия. Придется, сказали ему, вносить некоторое разнообразие в привычные жанры и амплуа, играть и драму, и комедию, и водевили, может, даже пантомиму [149] , петь в опере и в оперетте. Кроме того, быть собственным костюмером, а по необходимости и декоратором, и рабочим сцены, и осветителем!..
148
Ангажемент — приглашение актера на определенный договором срок для участия в спектаклях или концертах.
149
Пантомима —
С Маркиза, сытого по горло уроками фехтования, к этому времени слетел всякий апломб [150] . Он просто ответил: «Идет» — и так же запросто поднялся на борт парохода в Поилаке.
Прежде чем мы встретились с ним на палубе «Симона Боливара», молодой актер целых три года колесил по Бразилии, познав превратности судьбы.
О внешности Маркиза можно сказать, что это был лихой молодец невысокого роста, лет двадцати семи — двадцати восьми, с умным лукавым лицом, освещенным серыми хитровато поблескивавшими глазами. Только добрая улыбка, почти всегда игравшая на губах, смягчала общее выражение, которое могло бы без нее показаться язвительным.
150
Апломб — подчеркнутая самоуверенность.
Всегда веселый, настроенный оптимистично, считающий, что нет худа без добра, Маркиз презирал нищету и бурно радовался удачам. Прекрасный товарищ, золотое сердце, философ поневоле — как всякий, кому приходится ежедневно становиться то высокородным сеньором, то лакеем, то благородным отцом, то первым любовником [151] . При всем при том бесстрашный, как истинный француз, честный, надежный, как сталь, — вот каков был по своей натуре наш новый знакомый.
Оба его спутника на первый взгляд проигрывали ему в выразительности и яркости. Старший — высокий крупный мужчина лет сорока, черноглазый, с густыми черными бровями, как у предателя в мелодраме [152] , и с чисто выбритым сизым подбородком. Правда, теперь, когда две недели уже им не приходилось бриться, обветренная кожа его лица покрылась густой колючей щетиной.
151
Благородный отец, первый любовник — актерские амплуа, в первом случае роли немолодых положительных героев, во втором — людей молодых, как правило, в главной роли пьесы.
152
Мелодрама — в литературе так называют пьесы о борьбе добра и зла, действующие лица которых проявляют повышенную и бурную чувствительность.
Звали его Жорж Раймон, он исполнял роль благородного отца или басовые партии [153] , смотря по необходимости. Грузный, апатичный, Жорж был в глубине души прекрасным человеком, хотя внешне производил не лучшее впечатление — пузатый, с бычьей шеей, огромными волосатыми руками, обыкновенно меланхоличный и молчаливый. Он чувствовал приближение старости — голос садился, годы летели, и бедный артист уже не мог глядеть в будущее без страха.
Другой — высоченный детина тридцати пяти лет, эльзасец, на длинных, как у водомерки [154] , ногах. Он мог бы поспорить худобой с грифами контрабаса и музыкальностью со струной. Волосы же его своим светлым оттенком не уступали соломе.
153
Басовые партии — оперные роли для артистов, поющих басом.
154
Водомерка — водяной клоп, быстро передвигающийся по поверхности воды на длинных и тонких ногах.
Мягкий взгляд бледно-голубых глаз с сиреневым отливом придавал всему облику этого артиста удивительно благодушное выражение, оттененное наивной стеснительностью. Даже привычка выступать каждый день перед публикой не прибавила ему развязности.
Звали его Фриц, как почти всех эльзасцев, он довольно мило мог пропеть весь репертуар, играть на любых инструментах и даже сочинять по случаю легкую музыку, имевшую иногда успех. Думаю, нет смысла уточнять, что этих трех актеров связывало нечто большее, чем обычные приятельские отношения, — настоящая искренняя дружба, основанная на взаимном уважении, стала прочнее булата после пережитых вместе испытаний.
Кроме того, столь различные натуры неминуемо должны были проникнуться взаимной симпатией, по закону притяжения противоположностей.
Как бы ни были актеры закалены превратностями бродячей жизни, можно без труда представить, в какую пучину горя погрузили их недавние ужасные происшествия.
Единственным утешением им служило сознание того, что их несчастные подруги благодаря вмешательству благородного защитника оказались в безопасности и избежали плена, возможно, сурового и длительного.