Океаны Айдена (Второе Айденское странствие)
Шрифт:
Подарив ему многообещающую улыбку, Найла воспользовалась вечным предлогом женщин, отпросившись на минутку в "дамскую комнату". Она действительно побрела к берегу, где в укромном месте, за копной срезанной утром травы, был выделен для нее уголок. Затем она направилась прямо на "Катрейю", сбросила сходни и выбрала якорь. Каравеллу, как и оба военных корабля, никто не охранял; трудно было представить себе более безопасное место, чем пустынный Хотрал. Предполагалось, что все устроятся ночевать на берегу, и Найла могла прозакладывать голову, что эти все - и солдаты, и моряки, и слуги - уже перепились.
Она и побеспокоилась, решив, что, когда легкий ветерок отгонит судно на пару сотен локтей от берега, ей не составит труда опять бросить якорь. Это расстояние гарантировало полный покой на сегодняшнюю ночь; а если утром в бухте обнаружат захлебнувшегося рукбатца, то какое ей, в сущности, дело? Каждый должен сам соразмерять свои желания со своими возможностями.
План был превосходен, за исключением одного пункта - желания и возможности самой Найлы пребывали в тот момент в резкой дисгармонии. Она умела обращаться и с веслами, и с парусом, и с якорем, но судно плыло медленно, плавно покачиваясь на океанской зыби, и девушка уснула. От Хотрала до границы пояса саргассов было миль пятьдесят, и в эту ночь одно из щупалец Зеленого Потока поймало новую жертву.
Вся эта история показалась Блейду очень похожей на истину. Слишком похожей, думал он, прислушиваясь к звонкому голоску Найлы. Ну, ничего; дознаваться до правды было его специальностью, и рано или поздно все выяснится. Для начала будет испробован самый простой метод - он попросит Найлу почаще повторять свой рассказ и проанализирует различные версии. Не то чтобы он ей не верил, однако... однако слишком уж вовремя подвернулась эта посудина, набитая хрусталем, коврами и деликатесами - шикарная упаковка для этой изящной и явно неглупой прелестницы.
Ну, уж во всяком случае один момент в ее показаниях он проверит особо тщательно, размышлял Блейд, переворачиваясь на живот и лаская губами нежную кожу бедра. Судя по словам потерпевшей, она пыталась защитить свою невинность; осталось выяснить, было ли что защищать... Он резко дернул головой и прижался ртом к очаровательной щелке под треугольником мягких темных волос. Найла взвизгнула, вскочила на ноги, сбросив с колен его голову, и отбежала к фок-мачте.
– Эльс, мы же договорились...
– протянула она, обиженно надув губки.
Блейд, потирая лоб, ухмыльнулся и снова лег на спину. Да, они договорились. Когда он вытащил ее из этой каморки на носу, то пообещал, что не убьет, не сварит в масле и не изнасилует. Последнее обещание он, пожалуй, дал сгоряча.
Но сделанного не вернешь. К тому же Блейд никогда не был груб с женщинами и не пытался получить силой то, что они рано или поздно отдавали ему по доброй воле. И сейчас, через четыре дня после встречи с Найлой, он предпочитал не спешить; яблоко созреет и само свалится ему в руки.
В то первое утро они довольно быстро выяснили отношения. Все преимущества были на стороне Блейда, но он благородно отказался использовать их до конца. Он только выслушал рассказ девушки и еще раз осмотрел корабль вместе с ней. Розовая нагая фигурка на носу оказалась богиней-хранительницей каравеллы: катрейя - прекрасная калитанская наяда морских глубин - дала свое имя
Увлеченная своим занятием, девушка не замечала преследователя, пока арбалетная стрела не стукнула в корму. Она метнулась в каюту и увидела в окно затянутого в кожу и вооруженного до зубов гиганта, который лез на "Катрейю". Все, о чем она могла думать в тот миг - спрятаться! Спрятаться подальше и понадежней. Но, посидев полчаса в кладовке, Найла поняла, что деваться ей некуда. Она помолилась Йдану и уже готова была вылезти, чтобы начать переговоры, когда Блейд вышиб дверь.
Через полчаса девушка уже робко пыталась угостить его жареной рыбой и, когда он с отвращением скривился" в растерянности опустила руки. Ему пришлось поведать о причинах столь стойкого отвращения к дарам моря правда, без пикантных подробностей насчет айритского котла и тоге/что в нем варилось.
Всплеснув руками, Найла вывалила на стоя все, что хранилось на полках и в ларях камбуза. Блейд с волчьей жадностью набросился на копченое мясо, сухари и сушеные фрукты, запивая трапезу вином; девушка глядела на него уже не со страхом, а с жалостью. Внезапно глаза их встретились, они улыбнулись друг другу, потом - расхохотались. И с этой минуты между двумя путниками, затерявшимися в безбрежном Зеленом Потоке, больше не было недомолвок. Возможно, каждый из них еще собирался рассказать другому кое-что о себе не всю, так часть правды; но Блейд знал, что может уснуть, не думая о кинжальчике на поясе Найлы, а Найду больше не тревожила перспектива проснуться, извиваясь под тяжестью тела этого великана.
Солнце уже встало, и появление на палубе могло грозить неприятностями. Правда, в открытом океане не было такой удушающей жары, как в Потоке, зажатом между двумя огромными полосами болот; свежий ветер умерял зной и развеивал влажные испарения. От солнца, однако, мог защитить лишь корпус корабля, и маленький экипаж "Катрейи" просидел весь день в кормовой каюте, Блейд отъедался и слушал рассказы и песни Найлы.
Девушка превосходно играла на маленькой лютне с восемью струнами. Когда он поведал ей несколько отредактированную историю своих злоключений, Найла задумалась на миг, потом запела звонким приятным голоском. Это было нечто вроде баллады о страннике - как она потом сказала, одна из любимых песен калитанских мореходов:
Поговори со мной - еще не время спать,
Разделим груз который мы несем,
Есть, правда то
о чем я не могу сказать,
Но намекнуть могу,
пожалуй
обо всем.
Ты спросишь тихо - как мои дела,
Что видел я, в каких краях бывал,
Откуда шрамы и не сильно ль жгла
Застрявшая в груди слепая сталь?
И, замолчав, ты улыбнешься мне,
А я отвечу - снова невпопад:
Ты знаешь, я готов гореть в огне
Лишь за один твой мимолетный взгляд...