Океаны Айдена (Второе Айденское странствие)
Шрифт:
– Как ты думаешь, зачем мы с тобой пытались разозлить этого скота в перьях?
– Ну-у-у... Он мог замучить нас... Ты искал смерти - легкой и быстрой... хотя бы для меня.
– Верно. Но только отчасти. Еще я тянул время, - он поднес к ее лицу руку.
– Погляди-ка, малышка. Ничего не замечаешь? Вот здесь, на тыльной стороне ладони... между большим и указательным пальцами?
Найла пощупала, не доверяя глазам - в каюте уже царил полумрак.
– Какая-то хайритская хитрость, Эльс? Тут что-то под кожей -
– Под кожей, но не под моей. Смотри.
Блейд отодрал нашлепку и вытянул из-под нее крохотное лезвие.
– Этого Канто с рваным ухом сгубила самонадеянность. Когда ты шлепнулась в обморок, я уже перепилил ремень на руках. Он подошел ко мне близко, слишком близко... хотел видеть мои глаза во время намечаемой операции. Ну, и я...
– он замолчал.
– Ты освободил руки, да? Я знаю, ты очень, очень сильный...
– Найла прижалась горячей щекой к бицепсу Блейда, ласково поглаживая его грудь. Что же случилось потом?
– Я его вырубил. Мы, хайриты, умеем драться и с франом, и с мечом, и голыми руками. Один удар - вот сюда, по горлу...
– Блейд пощекотал ей шейку, и Найла тихонько взвизгнула.
– Я взял меч и перерезал путы на ногах. Остальное было несложно.
– А как ты заставил его драться? Ведь был бой, да? Мои служанки говорили...
– Ну, детка, тут не понадобились хайритские хитрости. Он мог выбирать - либо биться со мной как подобает мужчине и вождю, либо очутиться перед своими воинами без штанов... то есть без юбки... и не только без нее.
– О!
– Найла была шокирована.
– И ты... ты бы смог?..
– Не знаю, - Блейд задумчиво потер висок.
– Скорее, я просто убил бы его. Но он поверил, на наше счастье. И теперь я - вождь! Сайят Эльс Перерубивший Рукоять! А ты - верная подруга сайята!
– он негромко рассмеялся.
Найла погрузилась в размышления. Блейд дорого бы дал, чтобы подслушать мысли, проносившиеся в ее хорошенькой головке. Наконец она нерешительно сказала:
– Я ужасно перепугалась, милый... Ты прости меня... я лежала без чувств и ничем не могла помочь тебе...
– Будем считать, что сегодня ты искупила свою вину, - Блейд был само великодушие.
– И если ат-киссана и в дальнейшем осчастливит бедного дикого хайрита своими милостями...
Найла захихикала и шлепнула его по губам.
– Ненасытный! Ат-киссана едва жива!
– Но этой ночью она была восхитительна!
Блейд мысленно поздравил себя с тем, что сумел отсидеться в своем блиндаже. Однако его ждало разочарование. Они уже засыпали, когда Найла вдруг сказала:
– Знаешь, милый, я была в каком-то забытье... в полубреду... И мне привиделось... привиделось нечто странное...
– Да? И что же?
– Будто этот дикарь сам развязал тебя... Ты его ударил... А потом вы долго говорили с ним на непонятном языке... и кричали у двери...
– Удивительный был у тебя обморок, малышка, - заметил Блейд.
– Я несколько раз пытался привести тебя в чувство, но без успеха. По-моему, ты крепко спала. И видела сны. Очень смешные! Правда?
Вдруг Найла потянулась к нему и поцеловала в губы.
– Конечно, мой хитрый хайрит...
* * *
Лайот Порансо, против ожиданий Блейда, совсем не походил на дряхлого старца. Да, он был стар, но стан его оставался прямым, плечи - широкими, и руки не дрожали - даже после четырех или пяти объемистых чаш горячительного.
Они расположились на палубе "Катрейи", которую Порансо подверг долгому и пристальному осмотру. Он восхищенно цокал языком, разглядывая ятаганы и сабли старого Ниласта, и Блейд, обменявшись с Найлой взглядом, тут же предложил лайоту любую на выбор. Три принца - три сына, сопровождавшие его, - тоже не остались без подарков. Это были дюжие молодцы, носившие по два белых пера, и поглядывали братья друг на друга весьма прохладно.
Теперь вся компания, включая и ристинского жрецанавигатора Магиди, знатока морских течений, человека пожилого и весьма уважаемого, возлежала на ковре, потягивая крепкое фруктовое вино, закусывая жарким из молодых карешинов и плодами асинто, круглыми и сладкими, как перезрелые груши. Формально прием давался в честь старого лайота, но Блейд - про себя, разумеется, - полагал, что он-то и есть главный виновник торжества. Если его подсчеты были точны, то сегодня на Земле шел день двадцать девятого мая - и, следовательно, Ричарду Блейду стукнуло пятьдесят шесть. Если приплюсовать к этому солидному возрасту года Рахи, вместе они окажутся постарше Порансо, решил странник.
За спиной его сидела Найла. Она удостоилась такой чести не потому, что знатные гости пришли в восторг от ее внешности или изысканного туалета нет, на их взгляд эта красотка с запада была слишком худощавой и субтильной, слишком дерзкой и востроглазой. Но Блейд боялся, что не поймет кое-каких тонкостей языка, весьма цветистого и пышного, когда приходилось общаться с особами королевской крови, и посему его подругу допустили к столу. Разумеется, ей не досталось ни кусочка мяса, ни глотка вина, ни сочного плода.
– Я вижу, ты знатный и достойный человек, Эльс-хайрит, - произнес Порансо и широким жестом обвел палубу каравеллы.
– Ты владеешь прекрасной большой лодкой, множеством чудесных вещей и великим воинским искусством. Ты стал моим сайятом, вождем тысячи воинов, и там, - лайот повел глазами в сторону берега, - строится твой новый дом, - он помолчал, напряженно размышляя над некой сложной проблемой.
– Пожалуй, все, чего тебе еще не хватает - десятка добрых, заботливых жен...
– Старый пень!
– едва слышно прошипела на ксамитском Найла за спиной Блейда.