Оккультные корни Октябрьской революции
Шрифт:
Несмотря ни на какие “технологии”, давления и подгонки, уже при подведении первых предварительных итогов стало ясно — большевики безнадежно проигрывают. Одним не нравилась их партия и политика. Другие связывали с их правлением хаос, в котором очутилась Россия к концу 1917 года (хотя хаос обеспечился и без них, Временным правительством, а в ноябре-декабре он только углублялся естественным образом). И Ленин заговорил о том, что “Советы выше всяких парламентов, выше всяких учредительных собраний”. Однако и не созывать “Учредилку” было уже нельзя. Пропаганда и выборная кампания всю страну охватили, и само существование Совнаркома и ВЦИК было “временным”, до Собрания. 3 декабря ВЦИК принял постановление, что Учредительное Собрание “будет созвано,
Причем большевикам опять пришлось вести борьбу в собственных рядах. Они начали формировать свою фракцию заблаговременно, и в “бюро фракции” были заранее определены все те же “именитые” — Каменев, Рыков, Милютин и др. Которые готовы были “временность” Совнаркома и ВЦИК понимать буквально. Донести власть до “Учредилки” — и передать ей. А дальше Совнарком и тем более ЦК вмешиваться не имеют права (ведь в этом случае лица из бюро фракции, то есть они сами, получили бы больший вес в партийной иерархии, обошли бы других лидеров). Но метод борьбы с такой оппозицией был уже отработан. 11 декабря собрался ЦК, Ленин потребовал сместить бюро фракции. Троцкий, Свердлов и другие члены ЦК его поддержали. И бюро скинули.
А 20 декабря Совнарком установил дату Собрания — 5 января 1918 года. Хотя уже заранее предполагалось, что его придется разогнать. Но сделать это надо было умно. Обставить как-нибудь “позаконнее”, подкрепить свою позицию. Эти шаги были возложены на Свердлова. И он их предпринял. Уже 22 декабря, через два дня после назначения даты Собрания, ВЦИК вынес решение созвать III Всероссийский съезд Советов. На 8 января. Узаконить разгон. И Свердлов заранее написал и разослал местным Советам, армейским и фронтовым комитетам циркулярное письмо: “Лозунгу — вся власть Учредительному Собранию — Советы должны противопоставить лозунг — власть Советам”. Заблаговременно вбивался клин между “Учредилкой” и Советами. Обратим внимание и на форму — циркулярное письмо. Ознакомься, прими к сведению и отправь обратно. Чтоб следов не осталось. Свердлов и в дальнейшем часто будет прибегать к такой форме, как циркуляры.
Обстановка накалялась. 1 января произошло первое покушение на Ленина, офицеры пальнули в проезжающий автомобиль на Фонтанке. Сорганизовались правые партии (точнее, относительно-правые), готовили свой сценарий Собрания. Готовили “демократические” манифестации в его поддержку. Но и большевики готовились. По разным линиям. Один ход был политическим и пропагандистским. 3 января ВЦИК рассмотрел и принял “Декларацию прав трудящегося и эксплуатируевого народа”. В ней были собраны разнородные компоненты. С одной стороны — подтверждение декретов о земле, мире и т. д. С другой — декларировалась власть уже существующих структур, Совнаркома и Советов. И указывалось: “Поддерживая Советскую власть и декреты Совета Народных Комиссаров, Учредительное Собрание считает, что его задачи исчерпываются установлением коренных оснований социалистического переустройства общества”.
То есть, “Декларация” предлагала “Учредилке” всего лишь узаконить большевистскую власть и разойтись по домам. Велась и силовая подготовка. Гарнизонные “революционные” полки давно уже выродились в анархический сброд, готовый митинговать за кого угодно и повернуть штыки против кого угодно. Поэтому большевики стянули в город более надежную и дисциплинированную силу — матросов. Из них составились оцепления, заслоны против манифестантов, охрана Таврического дворца. Был сформирован и “военный штаб” для руководства этими силами. Возглавил его Свердлов.
К 5 января из-за транспортных и иных трудностей кворум едва-едва набрался: прибыло 410 из 715 делегатов. Но решено было начать. Открытие “Учредилки” запланировали на 12 часов. Но из-за тех же демонстраций, манифестаций, оцеплений многие опаздывали. Начало перенесли на 16. Большевики набрали менее 25 %
Могло ли Учредительное Собрание спасти Россию? Объединить, поднять, вывести из кризиса? Разумеется, нет. Ведь через все это страна уже проходила — через власть кадетов, социалистов, продемонстрировавших свою полную никчемность и беспомощность. Через пустопорожние Государственное, Демократическое совещания, “предпарламент”. По сути идея Учредительного Собрания с самого начала была мертворожденной. Она была придумана либералами-заговорщиками, чтобы, с одной стороны, убаюкать монархистов надеждой на всенародное избрание нового царя, а с другой, в расчете легитимизировать собственную власть. Но политические и социальные бури, борьба за власть, которым открыл дорогу Февраль, уже успели смести и монархистов, и самих заговорщиков. И Учредительное Собрание никак не могло стать выходом из тупика. Оно могло лишь ознаменовать “второй круг” внутри тупика.
Из той глубины хаоса, в которой очутилась Россия к январю 1918 г., реальный выход оставался только один — диктатура. Я здесь не ставлю вопрос, какая именно могла бы быть диктатура, чья диктатура была бы хуже, а чья лучше. Но в принципе проблема имела лишь единственное решение. Царь такое решение отверг, оно претило его натуре. Либералы и социалисты возможность встать на путь диктатуры упустили. Большевики — нет.
Начиная заседание, торжествующая “демократия” попыталась сделать так, чтобы Учредительное Собрание открыло как бы само себя. Для этого заранее определили старейшего из депутатов, эсера Швецова. Не тут-то было. На трибуну прорвался запоздавший Свердлов, бесцеремонно отобрал у Швецова председательский колокольчик и объявил, что ВЦИК поручил открыть заседание ему. После чего с ходу зачитал “Декларацию прав трудящегося и эксплуатируевого народа”, от себя добавив: “Позвольте надеяться, что основы нового общества, предуказанные в этой декларации, останутся незыблемыми и, утвердившись в России, постепенно охватят ивесь мир”.
Свердлова освистали, шумели. В качестве кандидатуры на роль председателя его даже рассматривать не стали. Правые эсеры предложили Чернова, левые — Спиридонову. И большевики ее тоже поддержали. Тем самым поддержав и усугубив вражду между правыми и левыми эсерами. Чернов набрал 244 голоса, Спиридонова 151. А когда был поднят вопрос об обсуждении зачитанной Свердловым декларации, Собрание, естественно, отказалось. Против проголосовало 247, за — 146. Чем “Учредилка” дала прекрасный повод для большевистской агитации — теперь она оказалась противницей “прав трудящегося и эксплуатируевого народа”, передачи земли крестьянам, мира и т. д., и т. п.
Чернов выступил с речью по земельному вопросу. И пошли прения. Говорильня все в тех же худших “демократических” традициях, где каждому оратору важнее самому блеснуть и на трибуну вылезти. Кто ругал большевиков, кто поднимал какие-то местные или частные проблемы. Одни не слушали других. И друг с другом уже начинали по обыкновению цапаться, старые счеты вспоминать. В полночь большевики ушли, огласив заявление, что Собрание “встало поперек дороги рабочему и крестьянину”. С ними ушли левые эсеры, “левые мусульмане”, еще часть делегатов. И “Учредилка” вообще лишилась кворума, в зале осталось около 200 делегатов (всего-то по списку было избрано 715). Тем не менее оставшиеся продолжали колебать воздух речами. Конец известен. В половине пятого — матрос Железняков. И сакраментальная фраза: “Караул устал, прошу очистить помещение”. Учредительное Собрание, просуществовав 12 часов 40 минут, приказало долго жить…