Окликни меня среди теней
Шрифт:
Джанет крепче взяла его за руку.
– А ты не скучаешь по родине?
– Иногда скучаю, - признался Русов.
– По тамошним лесам скучаю. И по сестричкам. Невесело им живется, шоколад вряд ли часто перепадает. И посылку отсюда не пошлешь.
– Да уж, - согласилась Джанет.
– Между нашими странами теперь пропасть. А ты не хочешь вернуться домой?
Русов задумался. Солнце уходило за горизонт, красновато тлели зазубренные края облаков. Становилось холодно, приближалась ночь.
– Нет, - сказал он.
– Не хочу.
– Почему?
–
Русов остановился. Все еще медлило чувство легкости, которое испытал при появлении Джанет, и он выпалил:
– Потому что не хочу расставаться с тобой, Джанет.
И неожиданно для себя - пока оставалась смелость - обнял ее. Джанет не издала ни звука, Русов чувствовал только, как бьется ее сердце. От прикосновения волос и теплого дыхания закружилась голова. Он еще помедлил и поцеловал девушку прямо в губы.
Джанет замерла, ее губы подвигались, словно пытаясь вырваться, но не могли. Потом отшатнулась и быстро пошла прочь, споткнувшись один или два раза.
Русов остался на месте, сердце сильно билось, в ушах шумело. Мыслей никаких не было.
Следующая неделя была тяжелой для Русова: Джанет избегала его, а увидев, смотрела откровенно враждебно. О вечерних беседах пришлось забыть, даже по пути на работу и обратно все время молчали. Джанет держала руль, не поворачивая головы - хорошо, что в них никто не врезался. Пару раз отчаявшийся Русов пытался завести разговор о погоде, но Джанет не отвечала.
А погода стояла странная: облака висели над крышами, по сумрачным улицам свистел ветер, унося последние листья, но дождей не было.
– Наверное, скоро пойдет снег, - сказал Русов, изнывая от непонятной враждебности Джанет.
– У нас к этому времени все бывает завалено снегом.
Джанет глянула на небо и впервые отозвалась:
– Да, - молвила отчужденно.
– Пожалуй, завтра надо съездить. А то занесет дороги.
– Куда съездить?
– поинтересовался Русов. Но ответа, как обычно, не получил.
Субботним утром тучи поднялись выше, между ними проглянула синева, но ветер стал еще пронзительнее. Стоя на веранде, Русов плотнее застегивал купленную недавно куртку, когда мимо прошла Джанет - тоже в куртке, джинсах и коротких сапогах.
– Ружье возьми, - не оборачиваясь, сказала она.
Удивленный Русов сбегал за двустволкой и, едва сел рядом с Джанет, та резко тронула машину. Вскоре миновали город и оказались в сельской местности. По прикидкам Русова, ехали на северо-запад. Дорога походила на ту, что вела из аэропорта Гринфилд в Другой Дол: широкая, с выбоинами на асфальте, жухлой травой и кустарниками на разделительной полосе. Мотор жужжал, редкие фермы уплывали назад.
Через час Русов не выдержал:
– Куда мы едем?
– К озеру Мичиган, - скучно ответила Джанет.
К этой скудной информации ничего не добавила, и больше Русов спрашивать не стал. Миновали пару городков: один похожий на Другой Дол, а другой запущеннее, потом долго петляли по пустынной транспортной развязке.
Впереди снова показались постройки, вскоре машина въехала на улицу.
Во второй раз Русов видел вблизи брошенный американский город. Наверное, он был покинут дольше, чем тот, в Аппалачах, и уже разрушался. Сквозь разросшиеся кусты виднелись обесцвеченные непогодой дома, чернели глазницы окон, на лужайках бурыми космами полегла трава.
Один раз Джанет притормозила. Русов проследил за ее взглядом, и сердце упало, среди травы увидел желтое тельце. Но это была только кукла, тянувшая к небу пластмассовые ручонки.
Потом потянулись здания фабричного вида: в сохранившихся стеклах отсвечивало хмурое небо, улицы были завалены мусором, и Джанет приходилось лавировать между брошенными машинами.
Несколько раз свернули, затем впереди показалась высокая синяя стена, преградив дорогу. Когда подъехали ближе, стена обернулась гладью огромного озера. Его синева была угрюмой и холодной, как ружейная сталь.
Остановив машину у заброшенного причала, Джанет повернула голову. Русов глянул тоже: над синей водой лежала полоса мрака, а дальше вставали огромные стеклянные здания. Они жались друг к другу как скопление призраков - остатки былых времен и былого величия.
– Это Чикаго?
– спросил потрясенный Русов.
– Я видел его с самолета.
– Мертвый город, - тихо отозвалась Джанет.
– Я была здесь с дядей. Он сказал, что это самое величественное и печальное зрелище в современной Америке. От Нью-Йорка и Вашингтона ведь и этого не осталось.
Русов огляделся, печальный опыт научил не доверять покинутым городам. Пустой причал, из воды торчит ржавый борт и надстройка баржи, темнота притаилась за окнами зданий.
А вдруг кто-то прячется там?
– Здесь не опасно?
– спросил он.
– А если бандиты…
Джанет резковато рассмеялась:
– Что ты все боишься? Здесь нет бандитов, слишком невыгодная позиция для обороны. Легко прижать к озеру.
Русов вспомнил, что поклонники Трехликого тоже любят устраивать охоту в таких местах, но промолчал: вдруг еще больше настроит против себя Джанет? В который раз уныло подумал: чем обидел ее?
Щелкнула дверца - Джанет вышла из машины и стала бесцельно ходить взад и вперед, пиная сапогами мусор. Русов тоже вышел, прислонился к машине и стал глядеть то на Джанет, то на мертвый город. Затхлость чувствовалась в холодном воздухе, и необъяснимая тревога овладела Русовым.
– Ты это хотела мне показать?
– Да, - сказала Джанет, останавливаясь и не глядя на него.
– Хотела показать, что вы, русские, сделали с Америкой!
Сначала Русов не почувствовал ничего. Потом ощутил, что у него загорелись щеки. Ледяной ветер полоснул по лицу, насмешливо заныл в стальных конструкциях. То ли от ветра, то ли от обиды на глаза Русова навернулись слезы, он стер их тыльной стороной ладони и стал смотреть на здания.