Окликни меня среди теней

Кривенко Евгений Владимирович

Покончив с вопросами, забросали комплиментами: Как элегантно выглядит в этом костюме! Как хорошо прижился в чужой стране! Какой молодец, что очаровал такую замечательную девушку, как Джанет!

После этого общения, напомнившего интенсивный горячий душ, беседа с Хелен походила на редкий теплый дождик. Филлис в беседе и вовсе не участвовала: суетилась вокруг стола, иногда шикая на Болдуина.

Наконец заняли места за столом. Русов сел рядом с Джанет, та была напряжена.

Грегори встал, держа бокал с шампанским.

– Вы знаете, -

начал он, - что и я участвовал в той войне. Непонятной и ненужной она была, но не об этом сейчас речь. Я тогда в глаза не видел ни одного русского. Впервые увидел, когда этот молодой человек появился у меня на веранде. Я и не думал тогда, что он мне понравится. А тем более, что понравится моей племяннице. Иначе я поостерегся бы впускать его в дом. Ведь с чем я остаюсь теперь? Ни службы, ни здоровья, ни племянницы…

– Но, дядя!..
– вскинулась Джанет.

Грегори положил руку ей на плечо:

– Не принимай это всерьез. Я рад за тебя, Джанет. И хочу напомнить Юджину об одном русском обычае. Я читал, у вас принято «обмывать» новые вещи. Так вот, мы пока не видели колечка, из-за которого собрались. Так и шампанское выдохнется!

Покраснев, Русов достал из кармана кольцо с бриллиантами. Кое-как нацепил на палец Джанет и неловко поцеловал ее. Раздался хор поздравлений, все выпили шампанского (Джанет и Хелен только пригубили) и принялись за еду.

Позже несколько слов сказала Хелен, элегантная в голубом костюме. Она говорила красиво, хотя и немного официально: про мостик любви, который соединил два враждебных народа.

После обеда стали танцевать. Танцуя с Джанет, Русов любовался завитками ее рыжеватых волос и ухом с филигранной подвеской.

– Ты очень красивая сегодня, - сказал он.

Но в зеленых глазах Джанет словно лежала тень.

– Как жаль, что моей мамы нет сегодня, - молвила она, слегка отстраняясь от Русова.

После этого он танцевал с Хелен. Было неловко, потому что та танцевала гораздо лучше Русова. Но и в ее красивых голубых глазах была печаль.

– Наверное, вы много говорили с Грегори, - сказала она, ведя Русова в танце.
– Так почему началась та война? Зачем все это было?

Русов замялся:

– Мы не нашли ясного ответа. Но я вспоминаю слова матери: все беды мира оттого, что во многих охладела любовь. Лишь любовь не мыслит зла ближнему.

Хелен покачала головой:

– Это старая песня. Христианская мораль никого не спасла.

Русов вздохнул:

– Любовь редка в нашем мире. Преобладает хищность - и между людьми, и между странами. А вот моя мама любила людей. Хотела помочь даже незнакомым, поэтому и приехала в Россию. Она знала, что другой народ - тоже ближний твой. Слишком сократились расстояния, современное оружие действует со скоростью света. Помнится, один русский мыслитель писал, что целые миры гибнут от нехватки любви… Но политики этого не понимают.

Хелен неуверенно улыбнулась:

– Нам трудно любить Россию. Но я не знала, что вы такой умный молодой

человек. Джанет повезло.

И отошла, оставив Русова в смущении.

Потом Русов танцевал с Джин и Лу… А потом гости стали разъезжаться. Уехала Хелен - одна в своей просторной машине, двух пожилых леди увез Болдуин. Филлис гремела посудой, убирая со стола. Они сидели втроем, и последние аккорды полонеза Огинского величаво плыли по опустевшей гостиной.

Вдруг по щекам Джанет потекли слезы, она порывисто встала и, путаясь в красивом платье, побежала вверх по лестнице. Русов вскочил, но его удержал Грегори.

– Ты тут ничем не поможешь, - бесцветно сказал он.
– Сиди.

Филлис еще яростнее загремела посудой. Появился Болдуин и немедленно получил выговор за то, что слишком долго ездил. Наконец и эта странная парочка уехала, только тогда Русов решился пойти наверх.

Против ожидания, Джанет не плакала, а покачивалась в кресле. Свет не был включен, и в слабом освещении из коридора ее платье казалось черным.

– Как тебе Филлис с Болдуином?
– как ни в чем ни бывало спросила она.
– Влюблена в него, но все время пилит. Я удивляюсь, как он терпит? Ты бы вот терпел, если я тебя пилила?

– Не знаю.
– Русов почти ощупью нашел стул.
– Наверное, постарался бы. Но вообще у нас дома были патриархальные нравы. Никто и думать не смел возражать отцу.

– Ну, это уже крайность, - рассудительно сказала Джанет.
– Азиатские нравы. Но ты не беспокойся, Юджин. Я постараюсь быть послушной женой… в основном, конечно. В Библии сказано, что жена должна уважать мужа. Мама говорила, что это мудрый совет, мужчины очень обидчивы.

– А у нас в церквях читают, - вспомнил Русов, - «да убоится жена мужа своего!».

– Ну нет!
– Джанет стала раскачиваться сильнее.
– Этого ты от меня не дождешься!

– Я и не хочу, Джан, - улыбнулся Русов.
– Какая ты красивая сегодня! Прямо как королева из сказки. У меня в детстве была книжка с картинками. На одной была нарисована красавица королева, а перед ее троном мальчик и девочка…

– И что с ними стало?
– поинтересовалась Джанет.
– С мальчиком и девочкой?

– Кажется, их разлучил злой волшебник. Но мальчик вырос, стал прекрасным юношей и освободил свою невесту. А про королеву я не помню.

– Значит, у этой сказки был счастливый конец, - тихо молвила Джанет.
– А какой конец будет у нашей?

Зеркало над туалетным столиком было слабо освещено, и вдруг Русову показалось, будто в нем мелькнуло что-то белое. Он вздрогнул. И вздрогнул снова, услышав голос Джанет: оказывается, она внимательно наблюдала за ним.

– Не бойся. В этот дом не проникнет никто. По крайней мере, пока жив Грегори.

Русов вспомнил недавнюю кошмарную ночь, но промолчал.

Так немного странно закончился день помолвки Русова. И только лежа в постели, он вдруг понял, что боялся этого дня. Он улыбнулся и вскоре заснул.