Окно к смерти

Стаут Рекс

– Конечно, но...

– Прошу вас. Я воспользуюсь этим "но". Но представим, что все было иначе. Он заходит к брату и видит, что тот мертв. Он откидывает одеяла, хочет послушать сердце. Грелки лежат на месте, с водой. Увидев их, он тут же задумывает план, а ведь он, заметьте, в шоковом состоянии: только что искал живого брата, а нашел труп. И он сходу, вместо того, чтобы позвать на помощь, задумывает план: отнести грелки в ванную и вылить, чтобы через некоторое время получить возможность подойти к мисс Горен и сказать ей, что нашел грелки пустыми; и не только задумывает, но и действует, как задумал. Вы считаете, это правдоподобно?

–

Если вас послушать, - признался я, - то не очень.

– Я описал все так, как оно должно было случиться. Но было ли так на самом деле? Я уверен, что нет. Он заметил грелки только потому, что они действительно были пустыми, на полные он вообще не обратил бы никакого внимания - то ли в постели больного, то ли в постели покойника. Слов нет, бывают люди, способные на подобную изобретательность и коварство, но он не из их числа. Следовательно, приходится заключить: грелки он нашел пустыми, но нам-то это что дает?

– Тут надо подумать.
– Я сел.

– Подумайте. Дело дрянь, - в его голосе звучала горечь.
– Я-то давно это понял. Чтобы сохранить уважение к себе, - а это долг, который никому нельзя передоверить, - я просто обязан докопаться до сути. Может, виновата мисс Горен? Взяла и положила в постель пустые грелки?

– Исключено, сэр. Я думаю на ней жениться. И потом, я просто в это не верю. Она квалифицированный медик, а ни одна обученная квалифицированная сиделка такого ляпсуса допустить не может.

– Согласен. Тогда что мы имеем? Около полуночи, буквально перед уходом, мисс Горен наполнила грелки горячей водой и положила их в постель. Часов в шесть утра Пол Файф нашел обе грелки в постели, но пустые. Кто-то их взял, вылил воду и положил обратно. Зачем? Объясните.

– Что вы на меня так смотрите? Я их не выливал. Почему я должен объяснять?

– Да вы и не сумеете ничего объяснить. Скажете, что их вылили с целью убийства? Смешно. Объяснить это невозможно, а все необъяснимое в деле о смерти приобретает зловещий оттенок, особенно если покойник - миллионер. Прежде чем задать вопрос, кто это сделал, я должен ответить на вопрос зачем?

– Не обязательно, - возразил я.
– Задачу можно упростить. Ограничиваемся этой тысячей, но даем не отрицательный ответ, а положительный. Пусть Пол передает дело копам. Что и требовалось доказать.

– Пф. Вы не шутите?

Я сдался.

– Шучу. У вас безвыходное положение. Единственное, что придет копам в голову, это что сиделка сама оставила грелки пустыми, и теперь боится признаваться; а кончится все тем, что Джонни Эрроу отметелит весь отдел по расследованию убийств, от инспектора Кремера до самого последнего копа. Тут я вдруг заподозрил подвох и посмотрел на него.
– Это что, просто трюк такой? Сами вы уже поняли, для чего были вылиты грелки, или думаете, что поняли, и хотите, чтобы я лишний раз убедился в вашей гениальности?

– Нет. Я запутался окончательно. Не знаю, что и делать. Это не загадка, это черт знает что такое, - Он взглянул на настенные часы.

– Пора ложиться. И такая головоломка на сон грядущий. Однако сначала инструкции на завтра. Ваш блокнот, пожалуйста.

Я достал блокнот из ящика письменного стола.

5

В среду утром, позавтракав, как обычно, с Фрицем на кухне (а Вулф, тоже как обычно, съел свой завтрак у себя наверху), я принялся за эти инструкции. Они были простые, но выполнить их оказалось совсем не просто. Первой и главной задачей было дозвониться

до доктора Буля и устроить так, чтобы он явился к нам в кабинет к одиннадцати часам - время, когда Вулф спускается в кабинет из теплицы, - и привел с собой Энн Горен. Во-первых, дозвонился я до него только к полудню. С девяти до десяти он на вызовах - это все, чего я добился от секретарши. Я попросил передать ему, чтобы он мне позвонил, но звонка так и не дождался. После десяти к телефону стала подходить медсестра. Первые три раза она отвечала любезно и с нотками сочувствия в голосе, потом - коротко и сухо. Доктор все еще обслуживает вызовы, о моей просьбе ему передали, но что она может сделать, если у него слишком много работы. Когда он наконец мне позвонил, уговориться с ним и мисс Горен на одиннадцать было уже невозможно, часы показывали без четверти двенадцать, поэтому я предложил три часа и услышал категорическое нет. Ни в три, ни в четыре - никогда. Все, что он мог сказать о смерти Бертрама Файфа, он уже сказал, но если у Вулфа есть желание поговорить с ним по телефону, то пару минут он готов ему уделить. Я спросил у Вулфа. Тот сказал: нет, по телефону - нет. Тупик.

В конце концов после обеда мне пришлось выводить машину из гаража и ехать все сорок миль - сначала по Вестсайдскому шоссе, потом, свернув на Сомилл Ривер Паркуэй, - в Маунт Киско, где в большом белом доме, стоящем посреди зеленой лужайки, я обнаружил приемную доктора Буля. Мне передали, что он примет меня по окончании вечернего приема, который обычно идет с двух до четырех, но когда я приехал, в очереди сидело еще пять человек, так что у меня получился настоящий продолжительный визит к врачу, с чтением неизменного набора журналов. Наконец, та самая медсестра, - она проработала у него лет шестьдесят, не меньше, - провела меня в кабинет.

Буль сидел за столом, выглядел устало, но, как и раньше, безупречно. Он быстро заговорил:

– Мне нужно на вызовы. Я опаздываю. Что у вас там еще?

Я тоже умею кратко выражать свои мысли.

– Вопрос, - сказал я, - который поднимает один из родственников покойного. Не мог ли кто-нибудь вместо морфия подложить что-нибудь другое? Прежде чем передать этот вопрос полиции, мистер Вулф хочет проверить его сам, но если вы предпочитаете...

– Морфий? Вы хотите сказать, тот морфий, который был введен Берту Файфу?

– Да, сэр. Раз уж этот вопрос воз...

– Дурак чертов. Я о Поле, конечно. Ерунда какая. Подменил - кто и когда?

– Не уточняется.
– Я сел, хотя меня и не приглашали.
– Но мистер Вулф не может оставить эту версию без внимания, и был бы вам очень признателен за небольшую информацию. Этот морфий вы передавали сиделке лично?

По тому, как он на меня посмотрел, я понял, что мне сейчас посоветуют пойти и залезть куда-нибудь повыше, желательно на дерево, которое вот-вот упадет, но он передумал: решил, что лучше от меня отделаться раз и навсегда.

– Этот морфий, - сказал он, - из пузырька в моем чемоданчике. Я взял оттуда две таблетки по четверть грана, передал их сиделке и распорядился одну ввести больному сразу после ухода гостей, а другую, если понадобится, через час. Она говорит, что сделала все по инструкции. Утверждать, что таблетки кто-то подменил, - это чистый бред.

– Да, сэр. А где она их хранила до того, как сделала укол?

– Не знаю. Она квалифицированная сиделка и абсолютно надежный человек. Если хотите, я у нее спрошу.