Окно в беснонечность
Шрифт:
– Ну хоть в пять!
– Я должен знать, что у вас получается при достигнутых скоростях.
– Почти ничего из того, что меня интересует.
– Я должен видеть сам. Только тогда я, может быть, что-то придумаю...
Сатаяна перестал улыбаться.
– Вы знаете, с каким материалом я сейчас работаю?
– спросил он, испытующе поглядывая на своего собеседника.
– Да, - ответил Эстергом.
– Сейчас вы работаете с безумцами, а хотели бы работать с нормальными людьми, то есть с более или менее нормальными.
– Вот именно.
– На лице Сатаяны
– Но с нормальными людьми вы уже пробовали экспериментировать, не так ли?.. При помощи той аппаратуры, которую я вам доставлял в последние месяцы.
– Нет...
– Да, профессор. И вот на одном из таких экспериментов я должен присутствовать. Это в ваших же интересах.
– Это невозможно.
– В таком случае я прекращаю работу.
– Вы не сделаете этого.
– Сделаю, и уверяю вас, не найдется силы, которая заставила бы меня поступить иначе...
Сатаяна внимательно посмотрел на инженера.
– Хорошо, - вдруг сказал он просто.
– Пусть будет по-вашему. Постараюсь объяснить вам, в чем дело, на... живом материале. Разумеется, это будет один из... пациентов моей клиники. Что же касается экспериментов на более или менее нормальных людях... Надеюсь, вы поймете, дорогой мсье Эстергом, почему я не хотел бы увеличивать число лиц, имеющих отношение к такого рода исследованиям.
– Ничего нет легче стереть потом магнитную запись.
– Конечно, конечно... Итак, если вы свободны, завтра вечером... Например, в десять?
– Свободен.
– Превосходно. Буду ждать вас в клинике.
Когда Эстергом появился в психиатрической клинике профессора Сатаяны, в лаборатории патологической нейрологии все было готово для эксперимента.
Молчаливый ассистент в белой шапочке, белом халате и белых туфлях на мягкой подошве встретил Эстергома в пустом, ярко освещенном холле. Предложив инженеру переодеться в небольшой кабине, он жестом пригласил его следовать за собой. Они долго шли по пустым, тихим коридорам. Справа и слева тянулись ряды одинаковых белых дверей. Все двери были закрыты.
В конце одного из коридоров оказалась широкая лестница. По ней спустились на несколько этажей вниз и попали в еще более длинный коридор. И снова - вереницы закрытых дверей и полнейшая тишина. Ассистент шел молча. На белом, чуть пружинящем пластике не было слышно даже шороха шагов. В конце коридора - новая лестница и опять коридор, похожий на предыдущие, потом еще и еще...
"Кажется, большая часть клиники сооружена под землей, - подумал Эстергом.
– Холм расположен на уровне первого этажа, а мы спустились этажей на десять вниз. Тут не помешал бы лифт..."
– К сожалению, мы лишены возможности пользоваться лифтами, - сказал вдруг провожатый, словно угадав мысли Эстергома.
– Моторы создают помехи.
– Их можно было вынести за пределы здания, - возразил инженер.
– Так и сделано. Но сейчас лифты выключены.
– Значит, там, за этими дверьми?..
– Эстергом вопросительно глянул на провожатого.
– Там... лаборатории и... они...
– Пациенты профессора?
– Да...
– Это похоже на... тюрьму...
–
– Но почему такая тишина?
– Тишина...
– ассистент едва заметно усмехнулся.
– Если бы вы знали, что творится за многими из этих дверей. Тут очень хорошая звукоизоляция.
– А случается, что некоторые... выходят отсюда?
– Эстергом почувствовал в голосе неприятную хрипоту и вынужден был откашляться.
– Конечно, - сухо ответил провожатый.
– Каждый из них обязательно выйдет отсюда... Но вот мы и пришли...
Он указал на одну из дверей, которая тотчас же бесшумно раздвинулась.
Эстергом увидел круглый, ярко освещенный зал. Посреди на высоком, похожем на операционный, столе неподвижно лежала человеческая фигура, закрытая до подбородка белой простыней. Бритая голова. Очень бледное, изможденное лицо. Глаза закрыты. Синеватые губы плотно сжаты. Вокруг стен зала тянулись пульты с контрольной аппаратурой, рядами кнопок, шкал, экранов, световых табло. Над головой человека, лежавшего на столе, свисало с потолка большое блестящее полушарие. Оно напоминало фасетчатый глаз гигантского насекомого. В стороне на мягком шарнирном постаменте стоял белый ящик, похожий на съемочную телевизионную камеру без объектива. Возле находился большой экран. От блестящего полушария к ящику тянулись тонкие нити проводов. Это и была аппаратура для ускоренной видеомагнитной записи - последняя модель, законченная совсем недавно Эстергомом и забракованная вчера профессором Сатаяной. Сам профессор в белой шапочке и белом халате сидел напротив экрана и приветливо улыбался Эстергому. Кроме профессора в лаборатории находилось еще двое ассистентов, одетых подобно провожатому Эстергома во все белое.
– Вы точны, - сказал Сатаяна, поднимаясь навстречу Эстергому. Познакомьтесь, это мои помощники, они будут ассистировать при эксперименте.
Инженер молча поклонился.
– Прежде чем начать, должен еще раз предупредить вас: это рабочий эксперимент... Все, чему вы можете стать свидетелем... э-э... не подлежит разглашению. Вы не должны рассказывать об этом никому. Даже... извините меня, вашему уважаемому шефу.
– С губ Сатаяны не исчезала улыбка, но глаза буравили Эстергома испытующе и настороженно.
– Меня интересуют только качество и устойчивость видеосигналов, возразил инженер.
– Все остальное меня не касается.
– Я имею в виду именно видеосигналы, - кивнул Сатаяна.
– Их устойчивость и... содержание. Этот человек, - Сатаяна указал на стол в центре зала, - был ученым. Довольно известным... Он занимал высокие посты в академической иерархии... К сожалению, на данной стадии эксперимента мы еще не овладели отбором информации. Ваша аппаратура принимает и расшифровывает только отдельные, наиболее сильные импульсы мозга. Они в определенной степени случайны, ибо, повторяю, этот человек болен... Неизлечимо болен с точки зрения возможностей современной медицины, мсье Эстергом. Я не знаю, что именно удастся сегодня извлечь из клеток его мозга. Может быть, какие-то кадры покажутся вам... странными...