Окно в Полночь
Шрифт:
Я ушла из редакции с улыбкой. И с ощущением, что буду очень скучать. По коллегам и традициям сумасшедшего дома. Наверно, если бы не хмырь… Да, проставиться надо. Зайду через пару недель за трудовой и всем налью. В лифте я надела шапку и застегнула шубку. Все, теперь — к Игнату Матвеевичу. Двоюродный дед разбудил меня сегодня в десять утра и велел явиться. Вероятно, надумал, как пристроить к делу и обойтись без власти над миром. Но черта с два. У меня саламандры скоро «зацветут», а хата уже выдала несколько папок с бабушкиными записями по их миру. Плюс ту, что спер Сайел. Только на инициацию
До офиса двоюродного деда я добежала быстро, ибо холодно. Зашла, поздоровалась с охранником и пошла к лифту. Вероятно, он захотел «обновиться», в смысле — сущность подпитать. Оба выложились без остатка, но папка с «Делом № 36», где бабушка описывала мир, характер и способности сущности Владлена Матвеевича, а также черновик истории, тоже нашлась сама собой. И одну сущность я «обновила». А для второй нужна история.
Я зашла в лифт и нажала на кнопку десятого этажа. Сняла шапку и грустно посмотрела на свою бледную физиономию. Неделя прошла с тех пор как, но… Автиминоз, зимняя депрессия и ПМС налицо и на лице, м-да. Но остальным хуже. И Владлен Матвеевич, и Маргарита Сергеевна — в больницах. Один — с воспалением легких, вторая — с сильнейшим истощением организма. Это полуофициально. Крыши там тоже латали между делом. В общем… Радует, что выжила, и вдвое — что не из ума.
Пока шла по коридору, сняла шубу и украдкой подтянула сползающие джинсы. Стресс, да. А ремни и пояса не люблю. Быстро постучавшись для приличия, я зашла. Закрыла дверь, поздоровалась и краем глаза оценила дислокацию. Игнат Матвеевич в обычной позе за лепкой самолетика. И… Шуба с сумкой выпали из рук, но я этого не заметила. Уставилась на дедова «клиента», не веря собственным глазам. Не может быть… Крыша радостно встрепенулась и рванула в полет, а я не стала ее удерживать. Я, признаться, себя на ногах еле удержала. Валик, живой, здоровый и ни разу не зеленый стоял спиной к окну, опершись о подоконник, и смотрел на меня с живейшим любопытством.
— Ну? Узнаешь? — Игнат Матвеевич запустил самолетик и соизволил принять более солидную позу.
Валик задумчиво наморщил нос и отрицательно покачал головой.
— Совсем? — двоюродный дед не поленился встать и подобрать за мной шубу, ибо я была не в том состоянии.
Небрежно перекинул вещи на диван и обнял меня за плечи. Почему-то это помогло. Я «отмерла» и обнаружила два очевидных желания. Очень хотелось подойти, обнять и ощутить, что живой. А потом дать по шее. Потому что, сволочь, не сказал, что живой. И с каких пор жив, и как вообще…
Валик ответил на вопрос деда кивком. Положительным. А я посмотрела в кристально честные глаза и поняла — придуривается. Притворяться он никогда не умел, только придуриваться. Двоюродного деда провести удалось. Но не меня. Все помнит и придуривается. Желание дать по шее почти пересилило первое. Кстати, оно тоже на живость укажет, если посильнее приложить…
— Не стой столбом, Васек, принимай первого клиента.
— В смысле? — я беспомощно посмотрела на Игната Матвеевича. — А как вообще?.. И как вы?..
— Как я? Лучше всех! — бодро «не понял» подтекст вопроса двоюродный дед. — А вот как он — не знаю. Серединные сущности вообще крайне живучи.
И оба уставились на меня, как на экзотическую зверушку. Опять. Я с трудом отключила эмоции и сосредоточилась на деле. И рассмотрела. Сущность. Серая, как мышь. Вернее, бесцветная. И… раненая, что ли?.. Я подошла ближе. Сущность неловко шевельнулась, спрятав голову под крыло. Второе висело плетью. А крылья-то — не те. Не как у птеродактиля. Скорее, как у Муза. И хвоста нет. И вообще… это не птеродактиль. А что-то другое. Измененное?..
Сущность устала от изучения и попыталась повернуться. Валик скривился, как от зубной боли. Я не выдержала. Подошла и обняла. И плевать, что «не помнит»… Сущность среагировала сразу. Глянула из-под крыла, обнюхала и попыталась тяпнуть, но сил не хватило дотянуться. Валик дернулся, зашипел и вцепился в меня мертвой хваткой. Кстати, он… холодный. Ледяной.
Я дрожащим голосом озвучила проблему, умолчав о странной форме сущности. Мало ли…
— Распрямляй, — посоветовал Игнат Матвеевич. — Представь, что это скомканный лист бумаги. Крылья по плечам и… дальше. Больно, но не смертельно. А сущность на место встанет — глядишь, и вспоминать начнет.
Ладно… Я неуверенно посмотрела на Валика, а тот улыбнулся уголками губ и подмигнул. Знакомо так. А раз в живости убедилась — и не потусторонний, и я, кажется, не сплю… Желание дать по шее — и за этот спектакль тоже — снова подало голос. Ну, заяц, ну, погоди, мы только выйдем… И, собравшись, взялась за «распрямление». Крылья, голова, спинка — позвонок к позвонку… Сущность пару раз попыталась цапнуть, но получила по клюву. Душу не отвела, но полегчало. Что с Валиком творилось, я не смотрела, но больно ему было очень. Думала, или раздавит меня, или что-нибудь сломает, но обошлось. Сопел в мое плечо, но молчал. Герой.
А когда сущность «встала на место», начались чудеса. От которых Игнат Матвеевич прочему-то просиял, Валик — начал теплеть, как включенный в сеть обогреватель, а я… А мне стало дурно. Сосуды, сухожилия, кости — все срасталось, двое становились одним целым. С Алькой пронесло, а тут… Это, конечно, фикция, в смысле, образы косточек: сущность же — только дух, оболочка силы, но… Все равно не могу на это смотреть… Я отвернулась, прижав ладонь ко рту. И пусть только попробует воспользоваться моментом и тяпнуть…
— О, светится! — обозначил очевидное двоюродный дед и довольно потер руки. — Срастаются! — и добил несолидным и восторженным: — Клево!
А Валик напрягся. Ему бы сесть и расслабиться, а он еще сильнее в меня вцепился, словно… прикрываясь. Я быстро сложила дважды два, благо, эта история научила меня считать. Черты лица смазанные — значит, все же серединный. Бесцветный — значит, без сил. Значит, беззащитный. С поводка «песца» сорвался — значит, бесхозный. А бесхозным сущностям быть нельзя, значит… Значит, не зря родственник руки потирает — чует добычу. Раненого хватать не рискнул почему-то, а как подлечила… А не отдам! Дедам — точно нет. Хватит с меня их экспериментов. Да еще и такой козырь — и такому ненадежному человеку? Пусть бреется.