Окольный путь (Велисарий - 1)

Дрейк Дэвид

К полудню армия наконец выступила. Температура воздуха резко повысилась. Западный ветерок, поднявшийся сразу после полудня, при нес немного прохлады. Но поскольку армия шла на северо-восток, он не уносил пыль, летевшую из-под копыт и ног, а, наоборот, окутывал ею войско. Оставалось утешаться только тем, что пыль, по крайней мере, не летит солдатам прямо в лицо. Сирия в середине лета - одно из самых неприятных мест для марша, да еще такой многочисленной армии. Однако, как обратил внимание Велисарий, командующие ливанской армией воздерживались от жалоб. Что бы они ни думали о неожиданном выступлении и неожиданной смене главнокомандующего, парни предпочли держать мысли при себе. Теперь

пришло время объяснить трем хилиархам план битвы, в которой Велисарий в ближайшее время намеревался участвовать. Двое хилиархов, руководивших кавалерией, казалось, скептически отнеслись к роли, планируемой для пехоты, но с комментариями не выступали. Они были довольны планируемой для них самих ролью, и в любом случае не им предстояло заботиться о пехоте.

По приближении вечера Велисарий вызвал для обсуждения плана битвы Гермогена, хилиарха, командующего пехотой. Он был доволен, отметив, что Гермоген начал вскоре проявлять настоящий энтузиазм. Очень часто римские пехотные командиры занимали свои посты из-за некомпетентности и нерадивости: посты в пехоте считались непрестижными и не требующими особого ума. Гермоген, напротив, казался амбициозным парнем и был рад, что его роль в предстоящем деле окажется не только вспомогательной.

К ночи Велисарий понял: Гермоген в состоянии правильно выполнить здание. И даже очень хорошо выполнить. Велисарий решил поставить Гермогена во главе всей пехоты после того, как ливанская армия объединится с его собственной. Фока, его собственный хилиарх, командующий пехотой, был компетентным офицером, но ни в коей мере не выдающимся. С другой стороны, Фока всегда интересовался артиллерией. Поэтому Велисарий собирался поставить Фоку под командование Гермогена, но сделать его отвечающим за артиллерию.

Велисарий заставлял людей идти, пока не наступила кромешная тьма, и только тогда велел ставить шатры и устраиваться на ночлег. Ливанская армия, с удовлетворением отметил он, быстро и умело разбила лагерь.

После того как поставили его собственный шатер, Велисарий несколько минут наслаждался одиночеством. Как хорошо, что нет Прокопия! Несмотря на компетентность и на то, что большинство угоднических и подхалимских привычек нового секретаря удалось изжить, тот все еще раздражал полководца. Но теперь Прокопий находился в усадьбе под Дарасом - с тех пор как Велисарий перевел армию в Миндус. Он не требовался полководцу во время самой кампании, поэтому Велисарий приказал секретарю помогать Антонине в управлении усадьбой.

Он услышал шум снаружи и вышел на разведку. Прибыл Маврикий вместе с Ашотом и гремя фракийскими катафрактами. К тому времени, как Велисарий показался из шатра, его приближенные уже стояли в ожидании командира. Рядом с ними спешивались восемь человек из двух исчезнувших ночью кавалерийских полков, правда гораздо медленнее. В каждом движении чувствовались боль и измождение. Один из восьми был офицером. Все они выглядели ужасно - в первую очередь от усталости. Более того, трое были ранены, хотя раны не выглядели серьезными в тусклом лунном свете.

Офицер, хромая, подошел к Велисарию и начал сумбурно что-то говорить. Велисарий приказал ему помолчать, пока он не соберет хилиархов и трибунов. Через несколько минут, когда руководство ливанской армии разместилось в командирском шатре, Велисарий приказал вернувшемуся офицеру рассказать все в подробностях. Тот торопливо выполнил приказ. Маврикий время от времени вставлял замечания.

Как оказалось, Бузес и Кутзес не нашли караван с жалованьем. Вместо него, рыская по окрестностям, они обнаружили половину персидской конницы, занимающуюся тем же самым. Началась стихийная баталия, во время

которой значительно уступающие количеством римляне потерпели поражение. Двух братьев схватили. В конце концов большей части римлян удалось скрыться разрозненными группами. По пути они встретили армию Велисария, уже выступившую в поход. Несмотря на низкий боевой дух и потерю половины офицеров, выжившие из двух полков были так рады встретить большую группу римских войск, что с готовностью пополнили ряды армии Велисария.

Когда офицер закончил отчет, Велисарий воздержался от комментариев относительно тупости Бузеса и Кутзеса. При сложившихся обстоятельствах, думал он, это излишне. Он просто закончил совещание кратким повтором своих планов относительно предстоящей битвы, затем отправил всех спать.

–  Дела идут неплохо, - заметил он Маврикию, когда они остались вдвоем.

Маврикий сурово посмотрел на него.

–  Ты ведешь очень опасную игру, юноша.

Велисарий не отвел глаз. Когда они оставались вдвоем, Маврикий не соблюдал формальностей и не учитывал, что стоит намного ниже в табели о рангах. Хотя при посторонних он обычно называл Велисария только "мой господин". Но он редко обращался к полководцу по имени и не называл его "молодым человеком"...

Велисарий хитровато улыбнулся.

–  Я ведь ту битву выиграл, если ты помнишь.

–  На грани фола. И тебе потребовалось несколько недель, чтобы отойти от ран. А мне еще дольше, - добавил Маврикий мрачно, потирая правый бок.

Велисарий решил, что в шатре слишком темно, зажег еще один светильник и поставил его на стол. Затем сел и внимательно посмотрел на мрачного гектонтарха. Полководец был уверен в своих планах, несмотря на их сложность, но он давно привык принимать во внимание дурные предчувствия Маврикия.

–  Выкладывай, Маврикий. И уволь меня от своих упреков, касающихся двух братцев.

Маврикий хмыкнул.

–  Этой парочки? Молокососам нечего делать в руководстве армией. Плевать я на них хотел!
– он пренебрежительно махнул рукой.
– Нет, меня беспокоит то, что у тебя уж слишком все легко складывается. Ты рассчитываешь на почти идеальные условия, на то, что враг отреагирует так, как ты предрекаешь.
– Он еще раз сурово посмотрел на Велисария.
– Вспомни мои первые уроки. Ты получил их, едва выбравшись из пеленок. Никогда...

–  Никогда не рассчитывай, что противник поступит так, как ты думаешь, и график будет соблюдаться. И лучше всего помни первый закон битвы: все летит к чертям, как только появляется враг. Именно поэтому его и называют врагом.

–  И что же случилось с твоей дьявольской предусмотрительностью? проворчал Маврикий.
– С твоим "окольным путем", о котором ты так любишь рассуждать?
– Он поднял руку и жестом попросил Велисария помолчать.
– Не беспокойся, не надо мне рассказывать, какой у тебя хитрый план. Это совсем на тебя не похоже, Велисарий. Ты никогда не заменял тактику на стратегию. Сколько раз ты говорил мне, что лучшая тактика - заставить врага сдаться или уступить с наименьшим кровопролитием? А сейчас ты задумал генеральное сражение и настаиваешь на нем.

Велисарий глубоко вздохнул. Пальцами левой руки он стал постукивать по столу. Как и много раз за последние несколько недель, он размышлял, стоит ли полностью довериться Маврикию. Полководец снова решил этого не делать. Да, Маврикий умеет держать язык за зубами. Но есть первый закон сохранения тайны: каждый человек, которому ты открываешь тайну, удваивает шанс ее раскрытия.

–  Хватит барабанить по столу, - проворчал гектонтарх.
– Я ведь знаю: ты так стучишь, только если задумываешь что-то хитромудрое.