Окрашенное портвейном (сборник)

Янс Георгий

– Шалаш далеко?

– Да метров триста отсюда.

– Пойдем, покажешь. Чует мое сердце, что там наш народный избранник.

– Пойдем, – с неохотой протянула Алла. – Только ты там кроме пьяных морд ничего интересного не увидишь.

– Ты думаешь, у нашего Чапаева другая морда? Ошибаешься, – Петр Алексеевич неожиданно озорно подмигнул. – Пошли. Я почти уверен, что это он.

Когда Татищев и Алла подошли к шалашу, Скока и Чапаев, уже сидя можно только предполагать, каких усилий им стоило занять сидячее положение)

и прислонившись спинами друг к другу, пели очередную песню, размахивая в такт стаканами в руках. Они только что проснулись, освежились, приняв очередные сто грамм, и чувствовали себя, поэтому замечательно.

– Алла, пришла, – увидел Скоков женщину. – У – у, да не одна с кавалером, присаживайтесь, будете песни с нами петь?

– Кто такие? – спросил у собутыльника Чапаев.

– Это Вася, секретарша в сельсовете. Мужика с ней не знаю. Первый раз вижу. На городского похож.

– Гуляем, Василий Иванович? – ехидно спросил Татищев.

– Кто такой? – Чапаев долго и внимательно всматривался в Татищева. Наконец, узнал его.

– Петр Алексеевич, ты, что здесь делаешь?

– А ты не догадываешься?

– Нет, – признался Чапаев.

– Тебя мэр ищет. Ты своим исчезновением весь район на уши поставил. Уже не знали, что думать. На всякий случай даже Храпов сюда приехал.

– А что я давно отсутствую?

– Три дня уже.

– Александр, мы, что с тобой здесь уже три дня?

– Давай Вась посчитаем. Мы с тобой в день могли выпить не больше шести бутылок. Сейчас узнаю. Скоков полез в шалаш. В шалаше громко зазвенело. Минут через пять Скока вылез.

– Похоже, что три дня мы с тобой здесь. Шестнадцать бутылок насчитал.

– Что же будет, что же будет? – вдруг по – бабьи запричитал Чапаев. – Данилыч, убьет меня. Я ведь в глубинку поехал, чтобы избирателями встретиться, подержать руку на пульсе, так сказать.

– И ты собираешься эту туфту Меньшикову рассказывать. Ты что! Он только два варианта для тебя предусмотрел. Или убили тебя уже, или в заложниках находишься, у оппозиции. Другие варианты в его концепцию не вписываются. Зря, что ли Храпова в такую даль тащили. Он уже дал команду местной власти тебя с утра завтра искать.

– Вот так всегда, – неожиданно обиделся Василий Иванович. – Как какая грязная работа, так Чапаев. А как искать его, так завтра. Ты зачем приехал? – спросил он Татищева.

– Некролог написать.

– О ком?

– О тебе.

– Но я же живой.

– Это пока. Ты же знаешь, что мэр своих решений никогда не меняет.

Татищев говорил с серьезным видом, но в интонациях слышалась издевка над Чапаевым.

– Ты говорил, он думает, что я в заложниках.

– Пока думает. Сам знаешь, сколько у него врагов. Но может и передумать. У кого мы тебя тогда отбивать будем? Куда посылать группу захвата? Где террористы? Что ты мне в своем интервью после освобождения о них расскажешь? Про этого

что ли? – Татищев небрежно показал в сторону Скокова.

– А что? Я вполне сойду за террориста. Лицо у меня недоброе, – обиделся Скоков.

– Оно у тебя не недоброе, а пьяное. И потом, тебе, что охота в тюрьму садиться? – спросил Татищев.

– Скока, ерунду не говори, – вмешалась в разговор Алла. – Какой из тебя террорист. Недоразумение одно. Ты давно уже ничего тяжелее бутылки не поднимал.

– Да, Александр не подойдет. Петь, придумай что-нибудь. У тебя же голова светлая, – просительно обратился Чапаев к Татищеву.

– Придумать, говоришь.

– Да, да придумать, – энергично закивал головой Василий Иванович. Он даже попытался встать для большей убедительности, но ноги его не слушались.

– Лежи уж. Есть у меня одна идея. Но за просто так я не согласен.

– Отблагодарю, отблагодарю.

– Всех присутствующих.

– Всех, всех, – быстро согласился Чапаев.

– Алл, ты, что от него хочешь? – спросил свою подругу Татищев.

– Я, – Алла задумалась. – Пусть мне в сельсовете зарплату повысят. За такие гроши работаю. Сил нет. А женщина я одинокая, – Алла входила в привычную роль обиженной женщины.

– Сделаешь?

– Сделаю, сделаю.

– Хорошо, С собутыльником сам разберешься.

– Пусть ящик водки мне купит, – подсказал Скоков. – Хочу тоже руку на пульсе народа держать.

– Что мне лично нужно, потом скажу. Все договорились. Задумка у меня такая…

В восемь утра вся местная власть и гости из города сидели уже в кабинете Заворуева. Все были измотаны прошедшей ночью. Заворуев, Непряхин и Семипостол ночь гуляли с Храповым. У Аллы и Татищева, судя по тем взглядам, которые они кидали друг на друга, также была замечательная ночь. Неваляев и Шмелев ждали команды.

– Что пора, товарищи, за работу? – вопросительно скомандовал Заворуев.

– Давай еще пять минут посидим, – попросил Храпов, – Ноги гудят.

– Ты, наверное, ноги с головой перепутал? – съехидничал Татищев.

– Голова у меня, Петр Алексеевич в любых ситуациях всегда ясная. Я, прежде чем что-то сделать, сначала, думаю, – многозначительно ответил Храпов. – А где вы отсутствовали всю ночь. Непонятно? Догадался. Заложника искали.

– Представьте себе, искал.

– И, как? Нашли?

– Найду.

– Товарищи, товарищи, давайте заканчивайте пикировку. Мы же одна команда, – попытался примирить гостей Семипостол. – Нам пора идти на поиски.

– Надо только решить, где искать будем Чапаева? – взял на себя руководство Заворуев. – Что органы нам посоветуют? – обратился он к Неваляеву.

Неваляев уже приготовился представить план поисков, но в этот момент в кабинет вошел Скоков, наполняя все помещение перегаром.

– А ты, что сюда в такую рань явился? – строго спросил его Непряхин.