Октавия
Шрифт:
Там она сразу же поняла, что оделась не так. Большинство было в брюках и рубашках приглушенных светлых тонов. Девушки, которые были в платьях, носили их плотно облегающими или туго затянутыми в поясе. На ногах у них были греческие сандалии на босу ногу. Она видела, как все эти загорелые лица смотрят на нее со смехом. Ники посмотрел на ее халат с плохо скрываемым неодобрением.
– Ждем ребенка, дорогая?
– холодно и отчетливо спросила Кейбл.
– Она выглядит прекрасно, - сказал Матт, заполнявший
Указав на стоящее рядом кресло, он сказал:
– Садись сюда, малыш, я впишу твои данные. Как твоя комната?
– О, все отлично, - сказала она с благодарностью.
– А у нас нет, - сказала Ивонн.
– У меня нет лампы рядом с кроватью.
– Ты ешь так много сырой моркови, что я бы предположил, что ты можешь видеть в темноте, - сказал Матт.
– Это какая-то старая развалюха, - заявила Ивонн.
– Я ожидала чего-нибудь получше, например, что-нибудь вроде этого.
– И она махнула рукой в сторону отеля ?Плаза?, который возвышался над заливом со своими красными и белыми тентами.
– Можешь там остановиться, если готова совсем не есть или отправиться восвояси завтра же, - сказал Матт.
– Одна ночь в ?Плазе? стоит столько же, сколько две недели в ?Реконнесансе?.
– Ну, может быть, и не ?Плаза?, - уступила Ивонн.
– но все-таки что-нибудь не такое убогое.
Матт продолжил заполнение анкеты Имоджин. Род ее занятий он обозначил словом ?библиотекарь?, что звучало очень внушительно.
– В старые времена мадам была очень добра к Матту, - вступилась за него Кейбл.
– Когда я был студентом, она позволяла мне останавливаться здесь практически даром, - сказал Матт.
– Она когда-то участвовала в Сопротивлении. Я уверен, что она может одолжить свой револьвер, если придется отстреливаться от тараканов.
Имоджин смотрела на прусскую синь моря, сверкавшего в закатных лучах.
– Как по-французски фотомодель?
– спросил Джеймс, стараясь как-то заполнить возникшую неловкую тишину и одновременно анкету Ивонн.
– Catin .
– сказал Матт.
Кейбл хихикнула, а Джеймс торжественно вписал это слово в анкету.
Компания немцев села за соседний стол и начала стучать, призывая официанток.
– Здесь ужасно много туристов, - проворчала Ивонн.
– Но ты ведь тоже туристка, - сказал Матт.
Мимо прошла стройная брюнетка в кружевной рубашке с концами, завязанными под грудью так, чтобы был виден красивый загорелый торс.
– В этом году, похоже, все это носят, - сказала Кейбл.
– Мне тоже надо прикупить.
***
– Что на самом деле значит catin?
– спросила Имоджин у Ники, когда они уже прогуливались по набережной.
– Проститутка, - сказал Ники.
Они ужинали в ресторане, обвешенном стеблями виноградной лозы.
– Может быть, вам с Кейбл самое время назвать день?
Все примолкли. Матт в упор посмотрел на Ивонн и спросил:
– Какой день?
Она игриво погрозила ему пальцем.
– Не притворяйся. Вы с Кейбл встречаетесь вот уже скоро два года. Я про то, что пора сделать из нее порядочную женщину.
Кейбл покраснела от гнева.
– Это не твое собачье дело, Ивонн.
– Дорогая, я ведь для твоей же пользы.
Матт взял Кейбл за руку и пожал ее. Потом обернулся к Ивонн и тихо сказал:
– Позволь прямо сказать тебе три вещи. Во-первых, я очень близко к сердцу принимаю ?пользу? Кейбл. Во-вторых, я с ней согласен, что это не твое собачье дело. И в-третьих, у тебя на подбородке масло.
Сначала настало гробовое молчание, а потом взрыв общего хохота. Не засмеялась только Ивонн, которая от злости стала красной, как ее волосы.
Ники зевнул.
– Бог мой, я так устал, что мог бы заснуть на бельевой веревке.
Матт нежно потрепал Кейбл по щеке.
– Думаю, надо пораньше в постель, ты как, дорогая?
Она благодарно кивнула. Он хороший человек, подумала Имоджин, действительно, хороший. Она почувствовала, что ей становится не по себе. Может быть, не стоило есть этот суп с чесноком. Ники глазел на величественную блондинку за соседним столом.
– Не забудь лечь на правильной стороне постели, - насмешливо сказала Кейбл, когда Имоджин взбиралась по лестнице, направляясь к себе в номер. Ей становилось все хуже и хуже. Она посмотрела на себя в зеркало: белое лицо, белое тело. Толстая, белая женщина, которую никто не любит, с досадой подумала она про себя, надев ночную сорочку и забравшись в постель.
В дверь постучали. Это был Ники в фиолетовом халате на голом теле. Черные кудри, на груди золотые медальоны, запах лосьона после бритья смешивался со сладким ароматом дезодоранта. У Имоджин зашлось сердце. Она никогда не видела такого красивого мужчину. Только бы он не ходил вокруг да около.
– Привет, дорогая, - хрипло сказал он, садясь на постель.
– Слава Богу, мы наконец вдвоем. Я не мог спать прошлой ночью, все про тебя думал.
?Или про котов и часы?, - подумала Имоджин. Он уже целовал ее, и его руки начали скользить по ее телу. Он забрался кончиком языка ей в ухо, и она, не сумев вспомнить, мыла ли уши этим утром, вывернулась, симулируя неконтролируемую страсть.