Октавия
Шрифт:
– Нет, - выдавила из себя Белла.
– Я… я сменила имя. Я теперь Белла Паркинсон.
Она заметила, что на нем очень хорошо сшитый костюм и массивные золотые запонки.
– У тебя, Стив, дела тоже идут неплохо.
– Не жалуюсь, - сказал он, усмехнувшись.- У меня пара клубов в Буэнос-Айресе. Одна из причин, почему я здесь - помимо, конечно, задачи найти тебя - подыскать место для дискоклуба в Лондоне.
Он дал знак официанту.
– Выпьем еще?
– Мне не надо, - сказала она, - я больше не осилю.
Однако из-за
– За нас, малыш.
– Никаких ?нас? уже не будет, - отрезала она.
– У меня есть другой.
– Был, ты хочешь сказать. Кто он?
– Ты его не знаешь. Его зовут Руперт Энрикес.
– Не из банкиров?
– спросил Стив, подняв брови.
Бела кивнула с вызывающим видом.
– Ах ты, моя радость, ты добралась до богатых мира сего.
– Ты его знаешь?
– В Буэнос-Айресе я сталкивался с его кузеном Ласло.
– Этого, похоже, знают все. Руперт его обожает. Какой он?
– Жестокий, довольно опасный. Странная смесь. Наполовину еврей - мать его австрийская оперная певица. В Сити не знают, что с ним делать. Там не одобряют его длинные волосы и духи. Но им приходится признать, что в ловкости, с какой он проворачивает дела, ему нет равных. У него стальные нервы, что при слабой активности рынка дает ему большое преимущество. Он владелец отличных лошадей.
– Почему он не женат?
– Не верит в брак. Думаю, несколько лет тому назад он сильно обжегся на одной замужней женщине. Хотя у него всегда самые умопомрачительные подружки.
Последовало молчание. Потом Стив спросил:
– Но ты неравнодушна к Руперту?
– Да, - быстро ответила Белла.
– Тогда зачем ты пришла сегодня сюда?
– Хотела посмотреть на призрака. Стив, я должна идти.
Как по-дурацки звучали все эти немногосложные ответы! Надо было идти домой, переодеваться и ехать к Энрикесам, но она не могла сдвинуться с места.
– Дорогая, - тихо сказал Стив.
– Я знаю, что вел себя как мерзавец, отчалив в тот момент, когда ты больше всего во мне нуждалась. Но я там всем много задолжал. Если бы я задержался в Нейлсуорте, меня бы арестовали.
– А как насчет всех этих девиц, что у тебя бывали каждую ночь?
Ей не удалось удержаться от враждебной интонации.
– Я был слишком молод, чтобы иметь прочную связь. С тех пор я повзрослел. Теперь бы я с тобой не сплутовал, если ты про это думаешь.
Но она только видела рядом с собой его большое сексуальное тело и чувствовала, что желает его, как никого и никогда.
– Ты мне не подходишь, Стив. Я хочу выйти за человека доброго и постоянного.
– А я только добрый, - вздохнул Стив, - в наши дни приходится рано выбирать себе амплуа.
Он переменил позу, и его колено коснулось ее ноги. Она вздрогнула так, будто ее током ударило.
– Э, да ты на взводе, - заметил он.
Она нервно рассмеялась.
– Когда ты научилась так смеяться?
– Как?
Он показал,
– Да, вот так.
– Ты нисколько не изменился, - взорвалась она.
– Тебе всегда доставляло удовольствие меня подкалывать.
– И голос у тебя стал другой. Театральная школа совсем выбила из тебя йоркширский акцент.
Когда она резко поднялась, он попытался ее задержать.
– Отпусти мою руку, - проговорила она, задыхаясь.
– Послушай, душа моя, не сердись.
– Пусти меня, - сказала она уже громче.
– Говори потише. На нас все смотрят. Ну что ты?
– он притянул ее и усадил рядом.
– Неужели ты не понимаешь? Я проехал тысячи миль, чтобы вернуть тебя. Я знаю про тебя все, дорогая. Держу пари, что ты не рассказывала мальчику Энрикесу про жизнь в трущобах и про уголовника-отца, правда?
– Заткнись!
– прошипела Белла, побелев от гнева.
– А это, как тебе хорошо известно, только начало истории. Теперь допивай, как послушная девочка, и я увезу тебя куда только пожелаешь. Но с завтрашнего дня забег начинается. Я не позволю Энрикесам прибрать тебя к рукам. Тебе не надо с ними связываться, дорогая. К чему вырываться из своего круга?
Когда такси покатило в сторону Чичестер Террас, Белла принялась спешно причесываться и подправлять косметику на лице.
– Да брось ты это, - сказал Стив.
– Но я же так неподходяще одета, - всполошилась Белла.
– Я купила себе такое отличное черное платье.
– Ты актриса. Энрикесы были бы страшно разочарованы, если бы оказалось, что ты выглядишь, как положено. Скажи им, что Гарри Блэкхауз держал тебя несколько часов и только что отпустил.
Они ехали по Олд-Бромтон-роуд, и цветущие вишни ослепительно белели на фоне темнеющего неба.
– Весна, - сказал Стив, обнимая ее.
– Чувствуешь прилив сил?
Она ответила на его поцелуй, убежденная уже только в одном - что она в его объятиях и что так и должно быть.
– Не ходи туда, - прошептал он.
– Нет, Стив. Ради Бога!
– Она резко оттолкнула его и отодвинулась, дрожа и будучи не в силах говорить. Так она и сидела, пока такси не повернуло на Чичестер Террас.
Он записал помер ее телефона на сигаретной пачке.
– Не потеряй, - ее взбесило, что она это сказала.
– Меня нет в телефонной книге. О, Господи, ты сел на цветы для матери Руперта.
Глава пятая
Стоя на тротуаре и наблюдая, как его увозит такси, она чувствовала какую-то опустошенность. Пробежав мимо больших белых домов, расположенных в отдалении от мостовой и окруженных садами, где цвели ранние розы и азалии, она подошла к самому белому и самому большому из них. По обе стороны ворот стояли с ощеренными мордами два каменных льва. Дверь открыла горничная, но не успела она принять пальто Беллы, как в прихожую влетел Руперт с бледным и искаженным лицом.