Октавия

Купер Джилли

У Беллы вспотели ладони. Она быстро сказала:

– Отец был библиотекарем. Но он умер, когда я была еще младенцем, и матери пришлось пойти на работу школьной учительницей. Мы всегда были страшно бедными.

Бедными, но порядочными. Она так часто рассказывала эту фальшивую историю, что сама почти поверила в нее.

Им подали первое блюдо - средиземноморские креветки и большая чашка майонеза. Белла слегка застонала от предвкушения.

Позднее, когда она почти управилась с уткой и неожиданно подняла глаза, Белла увидела, что Руперт

смотрит на нее, так и не притронувшись к еде.

– Белла.

– Да.

– Ты не поужинаешь со мной завтра?

– С удовольствием,- ответила она без малейшего промедления. Единственное, что могло бы испортить для нее этот вечер, - это если бы он решил, что она немного скучновата.

После ужина они поехали к ней, чтобы немного выпить. Белла раздвинула занавески на окне гостиной, чтобы продемонстрировать Руперту вид. Перед ними светилась половина Лондона.

– Правда, великолепно?
– сказала Белла с воодушевлением.

– Ничто в сравнении с тобой. У тебя самые красивые в мире волосы, - он взял одну прядь,- прямо как у Рапунсел.

– Кто это?

– Принцесса в башне, которая опустила волосы, и принц взобрался по ним наверх, чтобы спасти ее. Разве в детстве ты не читала сказок?

– Моя мать не одобряла сказки, - уныло ответила она.

Чуть нахмурившись, Руперт привлек ее к себе.

– Чем больше я узнаю про твое детство, тем меньше оно мне нравится.

Потом он стал очень крепко ее целовать. Через минуту он повалил ее на диван и начал возиться с молнией на платье.

– Не надо, - сказала она, напрягаясь.

– Почему?
– прошептал он ей на ухо.
– Господи, Белла, как я тебя хочу.

Белла глубоко вздохнула и расплакалась. Одним из ее лучших актерских достижений была способность по желанию пускать слезу. Стоило ей только представить себе несчастных псов в собачьем приемнике Баттерси, упорно ждущих хозяев, которые никогда не придут, и слезы начинали катиться у нее по щекам.

– Пожалуйста, не надо, - всхлипнула она.

Руперт теперь стоял перед ней на коленях.

– О, дорогая, прости. Пожалуйста, не плачь. Мне не следовало торопить события. Я вел себя по-свински.

Она посмотрела на него сквозь слезы.

– Теперь ты, наверное, не захочешь меня больше видеть?

Он тоскливо покачал головой.

– Я бы этого не смог, даже если бы попытался. Я слишком глубоко завяз.

После его ухода она посмотрела на себя в зеркало и медленно произнесла:

– Белла, какая же ты сука! Какая у тебя в голове каша!

Ей было нужно, чтобы мужчины ее хотели, но как только доходило до дела, она шла на попятную, боясь, что они узнают правду.

Глава третья

Назавтра к вечеру Руперт явился груженный подарками.

– Я решил, что у тебя не было настоящего детства, так что начнем его заново.

В коробках были огромный игрушечный медведь, голландская кукла, калейдоскоп, дощечка, выложенная разноцветными

мраморными плитками, полное собрание сочинений Беатрикс Поттер и ?Ветер в ивняке? .

У Беллы комок подкатил к горлу.

– О, дорогой, тебе не следовало тратить на меня все свои деньги.

– Послушай, моя радость, - сказал он, взяв ее голову в ладони, - тебе надо усвоить одну вещь. В положении Энрикесов есть много неудобств, но недостаток средств к их числу не относится. Этого добра у нас хватает. Мой отец стоит большого состояния, а с тех пор как Ласло занялся банком, все мы стали еще дороже. Мой личный доход больше двадцати пяти тысяч фунтов.

У Беллы отвисла челюсть.

– Вот что в тебе так замечательно, Белла. Любая другая знала бы про миллионы Энрикесов. Я никогда не заботился о деньгах, а когда в прошлом месяце мне исполнился двадцать один год, я получил в наследство…

– Двадцать один?
– быстро спросила Белла.
– Ты же говорил, что тебе двадцать семь.

Ему стало стыдно.

– Разве? Я подумал, тебе будет со мной неинтересно, если ты узнаешь мой возраст.

– Но мне-то уже двадцать три, - запричитала Белла.
– Значит, я совращаю малолетнего.

– Да что ты, - он прижался к ней.
– А кроме того, я без ума от женщин старше меня.

С тех пор они стали неразлучны. Виделись каждый день, ходили в дорогие рестораны и всем давали повод для разговоров.

Когда пришла весна, окрасившая парки золотом и пурпуром крокусов, Белла поняла, что влюбляется в Руперта все сильнее. Это было нетрудно при его томной грациозности, угрюмо-сдержанной красоте и диковатых вспышках злобы, которые никогда не обращались против нее.

Но он бывал и в скверном расположении духа, этот подросток, который всегда имел все, чего только душа пожелает. Тогда его узкое лицо темнело, и она чувствовала, как его желание к ней кипит словно подземный вулкан.

Вечные ночные бдения взяли свою дань с их здоровья. Она потеряла в весе пару килограммов, под глазами у нее появились большие лиловые круги.

Как-то вечером в мае, когда они сидели у нее на диване, он спросил:

– Ты не обижаешься, что я никогда не беру тебя в компанию, на вечеринки?

Она покачала головой.

– Единственная компания, которая мне нравится, - это ты.

Руперт повернул ее руку и, поглядев с минуту на ладонь, сказал:

– Тогда почему нам не пожениться?

Беллу охватила паника.

– Нет, - нервно проговорила она.
– По крайней мере, не теперь.

– Почему?

– У нас с тобой разное происхождение. Я всегда была бедной, а ты - богатым. Твоя семья проклянет меня. За мной ничего нет, - она отрывисто рассмеялась.
– Когда я говорю о прошлом, то имею в виду вчерашний день.

– Чепуха!
– гневно сказал Руперт.
– К чему такой снобизм! Я люблю тебя, и это единственное, что имеет значение.

– Я тоже тебя люблю, - произнесла Белла, расправляя складки на юбке.