Октавия

Купер Джилли

Белла покраснела. Мать Руперта была настоящая корова. Слава Богу, теперь к ним присоединится Ласло. Из всего семейства Энрикесов только с ним, по ее предчувствиям, она смогла бы поладить. По его желтоватому цвету лица, крючковатому носу, густым черным вьющимся волосам и нависшим векам трудно было сказать, на кого он больше похож - на латиноамериканца или на еврея. Но в его лице совершенно не было еврейской мясистости, а в глазах - обволакивающей латинской мягкости: они были похожи на черный гудрон. Он производил впечатление человека

опасного и невероятно крутого.

Руперт кинулся ему навстречу.

– Ласло, Белла приехала! Иди познакомься с ней.

Немного поморщившись от того выражения гордости, которое прозвучало в голосе Руперта, она обратилась к Ласло с самой соблазнительной улыбкой:

– Я так много слышала о вас, что, кажется, уже хорошо вас знаю.

В его глазах промелькнуло удивление. Он явно не спешил с ответом. А потом сказал с не очень дружелюбной улыбкой:

– Могу вас уверить, что это не так. Как ваши дела?

После чего он повернулся к Констанс:

– Сожалею, что так задержался. Сделка подошла к довольно деликатной стадии. Но если мы ее провернем, у Чарлза будет на что сыграть свадьбу Гей.

Констанс, похоже, нисколько не смягчилась. Но в этот момент горничная объявила, что ужин готов.

До этого Белла выпила достаточно виски, что бы справиться с любой ситуацией, но когда они вошли в столовую, ее охватил такой страх, что ей пришлось вцепиться в стол, чтобы не упасть в обморок.

Что это за жуткий тошнотворный запах? Лилии! Целая клумба их была размещена на греческой колонне в дальнем конце комнаты, а в центре стола в вазе красовался еще один большой букет.

Белла с ужасом смотрела на них и вспоминала венки из лилий, заполнившие ее дом накануне похорон матери, сразу после того, как от нее сбежал Стив. Белые восковые лепестки этих цветов были тогда так похожи на просвечивающую кожу ее матери, лежавшей в гробу. Она почувствовала, как пот покрывает ее лоб. Ее всю трясло.

Подняв глаза, она увидела, что Ласло наблюдает за ней. В ответ она свирепо взглянула на него, но сразу стала себя проклинать, когда он отвел глаза. Было бы гораздо осмотрительнее улыбнуться.

Они сидели за столом, вокруг которого легко можно было разместить дюжины две человек.

Белла сидела между Чарлзом и Тедди. Руперта закрывала от нее ваза с лилиями. Горничная начала подносить сидевшим ведерко с икрой.

Констанс и Гей обсуждали предстоящую свадьбу.

– Удивительно, как иногда раскошеливаются люди, - сказала Гей.
– Некоторые родственники, от которых меньше всего можно было ожидать, прислали чеки на большие суммы.

– Когда я выходила замуж, - сказала Констанс, накладывая себе в тарелку много больше, чем кто-либо другой за столом, - то все западное крыло выстроилось для вручения мне подарков. Мне еще столько всего надо сделать. Я совершенно вымотана. Всю вторую половину дня мы были заняты с епископом.

– Какое неудобство для вас

обеих, - мрачно заметил Ласло.

Констанс не обратила на это никакого внимания и продолжала:

– На епископа произвела сильнейшее впечатление моя работа со слепыми. Особенно число предоставленных нами новых собак-поводырей.

Ласло поднял свой бокал, и вино в нем засверкало золотом.

– Вам бы стоило основать общество поводырей для слепых собак.

– Вы знакомы с Бэби Айфилд?
– обратился Чарлз к Белле через разделявшие их полтора метров полированного красного дерева.

Она покачала головой.

– Ее надо было видеть в ее лучшие годы. Это, могу вам сказать, было нечто впечатляющее. Я хаживал к ней за сцену. Частенько водил ее в ?Четыре сотни?.

Констанс поджала губы.

– Я просто не переношу разговоров про безобразную работу нашего правительства, - заявила она и начала рассуждать на эту тему. Ее хватило на полчаса.

Слушая Констанс, Белла становилась все более придирчивой, а когда у нее подобное настроение усиливалось, такт и осторожность шли на убыль.

Констанс переключилась на проблему Северной Ирландии.

– Надо бы снова ввести смертную казнь через повешение.

– Зачем же?
– натренированный сценический голос Беллы облетел стол.

Констанс посмотрела на нее так, словно какая-нибудь жареная картошка вдруг обрела дар речи.

– Тогда бы они перестали подкладывать бомбы где попало, - объяснила Констанс.

– Это не выход, - возразила Белла.- Ничто так не нравится ирландцам, как чувствовать себя жертвами. Виселицы только заставили бы их усилить сопротивление.

Констанс уже готовила сокрушительный ответ, когда Ласло спросил ее:

– Как Джонатан?

– Вот вам еще один пример, - кисло сказала Констанс, - что молодым нынче дают слишком много воли. Не далее как этим утром я получила от заведующего пансионом письмо, где он пишет, что Джонатан написал красной краской на стене капеллы ?Долой апартеид?.

Ласло и Чарлз усмехнулись. Руперт засмеялся.

– Но это прекрасно, - сказала Белла, чей бокал был наполнен уже в четвертый раз.
– Он делает что-то позитивное.

Констанс обратила на Беллу зловещий взгляд своих холодных глаз:

– Вы бывали в Южной Африке?

– Нет, - призналась Белла.

– Я так и думала. Люди, не знающие страну из первых рук, всегда делают скоропалительные обобщения.

– Но достаточно почитать газеты… - Белла начала кипятиться.

– Я купил ту рыжую кобылу, про которую говорил тебе, Чарлз.
– Снова Ласло прервал ее на полуслове.

Стол сразу оживился. Энрикесы были, очевидно, одержимы лошадьми.

Свечи отбрасывали острые клинки света на стол. Крисси разговаривала с Рупертом. Белла видела, как та увлечена. Вот, значит, откуда ветер дует, подумала она. Неудивительно, что она меня ненавидит.