Октябрь, который ноябрь
Шрифт:
– И ведь не возразишь, - шепнул Укс, но его заглушили аплодисменты.
На этот раз хлопали не так бешено, скорее, задумчиво, зато продолжительно.
– Все правильно, - бахая широкими ладонями, подтвердил кондуктор.
– Молодец, Островитянская! Только про ледей напрасно. Ну, какие у нас тут леди?
– Я - леди, - призналась Катрин и улыбнулась.
– Так уж вышло, братишка. Теченья жизни непредсказуемы, и курс у нас пока изрядно рыскает.
– Нет, если в этом смысле, то конечно, - согласился балтиец.
– Лично мне леди вообще никогда не мешали. Пускай будут.
* * *
Когда
– Прилично, - кратко оценил судьбоносное выступление, Укс, знающий свою родственницу как облупленную.
– Вот и я говорю, - поддержал прапор.
– По делу и от души.
Завотделом тяжко вздохнула:
– Такой исторический момент, а я мямлю, мямлю... Гагара безмозглая. Непростительно. Прям хоть топись.
– Ну, эти фантастически-нелепые идеи по утоплению ты отставь, все равно ничего не выйдет, - сказала Катрин.
– А речь была глубоко правильной, потому что истинно верной.
– Язва ты, Светлоледя. И угнетательница политически незрелых народных масс беззащитного первобытнообщинного строя, - пробормотала Лоуд.
– Товарищ капитан, к чему тут ирония?!
– встал на защиту завотделом Москаленко.
– Хорошо ведь было сказано. Я с бойцами и обуховскими красногвардейцами стоял - одобрили единодушно.
– Я тоже одобрила. И тоже единодушно, - призналась Катрин.
– Иронизирую из вредности. Правильные были слова. Учитывая ситуацию, видимо, единственно правильные.
Лоуд глянула из-под руки:
– Правда?
– Не дури. Когда я тебя обманывала?
– Ладно, - оборотень как-то очень по-человечески хлопнула ладонями по столу.
– Работаем дальше. Время поджимает. Нужно закругляться. Мандатная комиссия проходу не дает: "в протокол данные занести, в протокол занести...". Тьфу, устроили из рабоче-солдатского съезда отвратительную бюрократическую волынку. Что мы тут, сионские мудрецы, сомнительные протоколы бесконечно разводить? Погубит нашу революцию вся эта страсть к бумагомаранию. Кстати, нужно допросы завершить и точки расставить. Катерина, с есаулом беседовать будешь?
– На хрен он мне сдался? Суть мы знаем из трепа Ганна, подробности не интересны. К тому же он на наркотике сидит, ты сама принюхивалась. Нет, он мне еще тогда надоел, с полным набором пальцев. Моя ошибка, признаю.
– Не ошибается тот, кто ничего не делает, - напомнила товарищ Островитянская.
– Какие предложения будут? Передавать мальчиков-поганцев ЧЮКе не стоит, эти шмондюки там такого наплетут, а газетчики подхватят...
– Собственно, какие тут предложения могут быть? Обоих кураторов в подвал и пломбу в лоб, - мрачно молвила Катрин.
– Заслужили.
– С беззубым я бы еще побеседовала. Что-то я его вообще не поняла, - заявила оборотень и слегка замялась.
– К тому же, как-то двулично выходит. Только что я глубоко и исторически вещала насчет аккуратности обвинительных приговоров,
Укс в полном изумлении воззрился на названную родственницу:
– Ты в своем уме?! Ты теперь гуманистка и противница смертной казни? Сейчас Логос вконец облюется.
– Чего ему облевываться, это же временно, пока я при исполнении обязанностей завотделом, - успокоила Лоуд.
– Тут считанные часы остались, а я вдруг сфальшивлю и опущу планку личного уровня политического самосознания? Не будет такого облома! Кстати, ты же, Светлоледя сама талдычила "давай для прикола никого убивать не будем, возвысимся непомерно мыслёй и духом".
– Хрен с ним, с духом. Есаул и Ганн вообще не здешние, они считаться не будут.
– Как член научного сообщества, склонный к исследовательской деятельности, предпочитаю сохранить чистоту эксперимента, - веско сообщила оборотень.
– Ганндюка и твоего орла беспалого приберем, больше и ты, и социалистическое отечество их не увидят. Что у нас с неопознанным Ивановым и его расписными хлопчиками? Зачищать их будем?
– Хотелось бы, - призналась Катрин.
– Но раз у нас остается менее суток, то попросту не успеем нащупать их базу.
– А, да, забыла сказать, - спохватилась оборотень.
– Следующей ночью они нас сами найдут. Они на тебя засаду готовят. Ну, или мы засаду на их засаду, это вопрос диалектического материализма. Место назначено, выясним отношения в культурной и спокойной обстановке.
– Минуточку, откуда такие культурно-диалектические сведенья? И почему засада именно на меня?
– О, разволновалась она! Это, что, товарищ Мезина, первая на тебя засада? Пора привыкнуть. Ты цель неизменно заманчивая, а в данном случае еще и представляющая немалую научно-практическую ценность. Ну, в понимании этих дремучих полудурков.
– Товарищи, нужно же подготовить оцепление, стянуть группу захвата, а то опять уйдут диверсанты, - взволновался Москаленко.
– У меня почти весь личный состав в разгоне по гарнизону, связь хромает, типографии сейчас практически без охраны, если воззвания не отпечатаем...
– Не надо никого заранее стягивать, а то вспугнем рыбу. Нам противостоит чрезвычайно чуткий контрреволюционный элемент. Сейчас, товарищ Москаленко, формируй группу по моему...э... увольнению, это первоочередная задача, - Лоуд вздохнула.
Прапорщик тоже завздыхал.
– Потом расстраиваться будете, - призвала коллег к собранности и сосредоточенности бесчувственная шпионка-аристократка.
– Давайте пока задержанного в допросную. Нужно завершить хотя бы одну линию нашего хаотичного следствия.
* * *
Итоговый допрос подозреваемого гражданина Ганна вышел кратким, но эмоциональным.
...- Все равно не понимаю, - товарищ Островитянская, прохаживалась по комнате, вновь и вновь оправляя солдатский ремень, стягивающий тонкую талию под распахнутым жакетом.
– Значит, ты снюхался с бесхвостым бандерлогом Кулаковским, вместе вы придумали план, нашли заказчика и заявились в Питер. Так?